Вот Ксения двумя пальцами берет конфету, приоткрывает рот… А губы у нее – насмешливые, плотоядные. Наверняка терпкие на вкус…

Глеб пришел в смятение, поймав себя на этой мысли. Он наблюдал за ней, вот и все. За женщиной, намного старше его, едва ли ни возраста его матери. Откуда взялись эти мысли о вкусе ее губ?! Он неслышно застонал.

– Так что там с машиной? – вклинился в его мысли мужик.

Машина… Глеб напрочь о ней забыл. Словно она была лишь поводом, винтиком в колесе, которое раскручивалось только для того, чтобы привести этих гостей в его дом.

– Нужно выровнять крыло, потом замазать грунтовкой, покрыть краской, лаком. Колесо крутится неравномерно, скорее всего, погнулся рычаг ступицы, – морща лоб, начал перечислять Глеб. Слова подбирались с таким трудом, словно он говорил на малознакомом языке.

А потом хлопнула дверь, и появился отец.

У Глеба лоб мгновенно вскипел, и сердце, которое билось до этого ровно, хоть и громко, перешло на галоп – добавка в копилку новых ощущений.

Короткий разговор между мужчинами. Ксения поднимается со стула, поправляет юбку сарафана, направляется к двери… И в этот момент Глеб услышал голос Ланы:

– Пожалуйста, отвезите меня домой.

– Это все? – Граф допивает шампанское и отставляет бокал на столик.

– На сегодня – да.

Мой бокал пуст, но я все еще держу его в руке. Чтобы поставить бокал на пол, мне нужно наклониться, а после шутки Камиллы я предпочла бы этого не делать.

– Ваша история довольно скучна, – заявляет Граф обыденным тоном. – Не могу обещать, что и завтра открою вам дверь.

Блефует?! Может, и нет. Наверняка нет. На доли секунды меня накрывает паника, но я быстро беру себя в руки.

– Ободок бледно-розового оттенка, потому что, кроме золота и незначительного количества серебра, он на двадцать два с четвертью процента состоит из меди.

– О чем вы? – перебивает меня Граф.

– Вы спрашивали, что за кольцо было в моей истории. Я вам его описываю.

В кабинете повисает пауза. Я чувствую, как между нами электризуется воздух.

Конечно, дело не в том, что я говорила о кольце Графа. А в том, что я столько знаю об этой драгоценности.

Он медленно поднимается. Подхватывает со столика бокал и наполняет до пенной шапки. Поворачивается – я вжимаюсь в кресло.

– Зачем вам понадобилось мое кольцо, Шахерезада?

– Оно… подходит под цвет моих глаз, – с вызовом отвечаю я.

– Правого или левого? – тотчас же парирует Граф. – Фразой об ободке вы дали понять, что разбираетесь в ювелирных изделиях. А также, что попали в мой дом неслучайно и кража была спланирована. Почему эта информация должна остановить меня от звонка в полицию?

– Потому что, возможно, я разбираюсь не во всех кольцах, а именно в этом.

– Почему бы мне не позволить выяснить это полиции?

– Потому что тогда вам снова станет скучно. А правду я полиции не скажу.

– А мне, значит, скажете?

– Не слишком ли много вопросов для человека, который собирается отправить меня в тюрьму? У меня, например, всего один: вы откроете дверь завтра ночью?

Граф прислоняется к столику и делает глоток шампанского.

Жду, слушая удары своего сердца.

Он должен согласиться, я почти уверена в этом. Но также уверена в непредсказуемости его решений. Если он откажет, каким будет мой следующий шаг?..

– Приходите и узнаете. Я не собираюсь упрощать вам в жизни, – вот и все, что отвечает мне Граф.

Дверь открыта.

Но мое ликование длится доли секунды: я вхожу в дом Графа с ощущением, что пытаюсь достать сыр из мышеловки.

Едва переступив порог, нащупываю выключатель, но свет не зажигается. Отличное начало.

Включаю фонарик на мобильном. Плащ вешаю на крючок – раздвоенный язык, вылезающий из пасти бронзовой змеи. Прислушиваюсь – ни звука.