В первом номере журнала «Современная художественная литература за рубежом» – одного из ведущих советских изданий, знакомивших читателей с иноязычной прозой – за 1990 год появилась статья Виктора Ривоша под заголовком «Стивен Кинг. Зрачки дракона». Это был подробный пересказ одноименного романа-сказки Кинга, вышедшего в США в 1987 году (первоначально – крайне ограниченным тиражом в 1984-м). Сам роман на русском языке на тот момент еще не публиковался, как, впрочем, и подавляющее большинство произведений Кинга.

Особого внимания заслуживает наблюдательность автора статьи. Ривош первым из советских критиков уловил важную межтекстовую связь в творчестве Кинга: он отметил, что главный антагонист сказки – коварный чародей Флэгг – уже появлялся в более раннем романе писателя, «Противостоянии» (1978), в тексте Ривоша названном «Позиция», причем на тот момент постапокалиптическая антиутопия Кинга в СССР тоже еще не переводилась. Тем не менее, Ривош безошибочно идентифицировал Флэгга как «наместника Дьявола на земле» и догадался, что Кинг сознательно создает в своих книгах ситуацию, где одни и те же персонажи – будь то люди, монстры или темные силы – кочуют из романа в роман. Флэгг – один из таких вечных злодеев, его присутствие образует магистральную ось всей темной Вселенной Кинга, вплоть до «Темной Башни».

Заключительный абзац статьи Ривоша звучит почти как растерянная и разочарованная реплика завсегдатая, привыкшего к мрачному очарованию «настоящего Кинга»: «И все-таки знающий и любящий Стивена Кинга в его обычном «амплуа» читатель остается в некотором недоумении. Что же произошло на исходе 80-х с признанным мастером современной «готики»? Или он обратился к давнему «детскому» жанру, пресытившись "воспламеняющими взглядом", излучающими психическую энергию героями и прочими загадочными феноменами атомной эры? Ведь трудно уйти от мысли, что четырнадцатый его роман – сказка конца XX столетия, но сказка отчасти пресная: ей явно не хватает остроты, злободневности»[46].

В 1988 году в издательстве «Политиздат» вышел энциклопедический справочник «Современные Соединенные Штаты Америки», содержавший разнообразнейшие сведения о США (население, экономика, наука, политическая система, культура, искусство, спорт и т. д.)

В разделе «Литература» было написано:

«В США существует огромная по количеству названий и тиражам охранительная, конформистская и антикоммунистическая литература, возникшая еще в конце ХІХ в. Развитие индустрии досуга способствовало быстрому росту "массовой культуры", стремящейся, хотя и безуспешно, монополизировать целые жанры вестерн, детектив и др. Существенной чертой "массовой культуры" является отказ от самостоятельного художественного познания и доминирование стандартных схем изображения, призванного создать конформистскую картину действительности. В поле притяжения "массовой культуры" находились и находятся даже такие писатели, как И. Шоу, Дж. К. Оутс, С. Кинг, чье творчество в целом стоит выше ее ограниченных эстетических и социальных рамок»[47].

Такое признание дорогого стоило. Поместив Кинга в один ряд с Ирвином Шоу и Джойс Кэрол Оутс, авторы серьезного справочника фактически выдали своеобразную индульгенцию на его существование в советском культурном поле. Это означало, что Кинг, несмотря на свою принадлежность к «низовому» жанру хоррора, допустим и может быть объектом внимания и интереса со стороны советского читателя. Конечно, с оговорками, с постоянной критической оглядкой, но – может.

Формула «чье творчество в целом стоит выше» говорит о двойственности восприятия Кинга в СССР. Его как бы вынимают из «масскульта», но не до конца, удерживая в подвешенном состоянии. Он – не вполне писатель высокой литературы, но и не массовый конвейер.