Когда начало жизни – при зачатии или в момент рожденья?
Жизнь начинается тогда, – решает поп задачу:
Когда детишки с попадьёй отъехали на дачу…
Не играй, батюшка, с огнём
Аллоу, это церковь? Зво́нят из горкома.
Пришлите стульев, батюшка, для избиркома. —
Хрен вам! В тот раз скамеечки прислали,
Так вы их матерщиной исчеркали!
Хрен нам? Какой-то детский разговор…
Тогда не пионеры – хрен в церковный хор! —
Хрен в хор? Спаси и сохрани святой угодник…
Тогда хрен вам, а не монахи на субботник!
Ты, батюшка, таки в упадок приведёшь приход:
Хрен положил наш комсомол тогда на крестный ход! —
Отец в расстройстве пальцами по телефону тарабанит:
Тогда хрен вам, а не монашки в баню!
Уж Вам-то, батюшка, играть с огнём не гоже…
Да за такое партбилет на стол положишь!!!
Поп доигрался
Поп сдал анализы мочи в больнице,
А медсестра пролила банку, а сказать боится!
Неловко стало – всё-таки святой отец. Взяла
И собственной мочи в ту баночку украдкой долила.
Врач при обходе ошалело за руку попа берёт:
Отец, Вы на четвёртом месяце! У Вас – залёт!
Поп вздрогнул, кудри по подушке разметались:
Вот, говорил же дьякону намедни! Доигрались…
Здесь не курят
Вернулся поп с поездки; сразу же со станции – домой
И к попадье: Послушай, Евдокия, я чего-то сам не свой…
В вагоне вышел в тамбур покурить, а там отрок нагнул отроковицу,
По обоюдному согласию, гляжу, рачьмя естействует блудницу…
Кряхтит, сопит, корячится… По окончании бесовских утех
О мою рясу вытирает деловито склизкий грех
И говорит так, с укоризной: Слушай-ка, папаша,
А здесь не курят, между прочим, матерь вашу!
Уломали
Поп видит – пьют: Мир, вам, селяне… —
О, батюшка, садитесь, угощайтесь с нами! —
Грех это, грех. От бесовских утех… —
Ну а монашек щупать, батюшка, не грех?
Поправил рясу, крякнул, строго посмотрел:
Кто там налить-то, мужики, хотел?
Фирменное блюдо
Ведёт священник службу, причитает басом,
Вдруг прихожане подмечают – в зёрнах риса ряса.
Отец, Вы что, со свадьбы? – Поп брезгливо рясу отряхнул:
Да нет, алкаш-китаец на меня сегодня блеванул!
Правильно, но зря
В вагоне юноша себе от скуки места не находит,
Вдруг дверь купе открылась – поп заходит.
Высокий, толстый, как огромный бегемот,
Бутылку коньяка из необъятной рясы сразу достаёт.
Ну что, отрок, по маленькой не помешает пропустить? —
Так, батюшка, ведь пост – грех нынче пить… —
Для путников, отрок, в пост исключения бывают,
А впрочем, каждый волен поступать, как знает.
Поп у бутылки крышку деловито отвинтил
И прямо из горла пузырь не отрываясь засадил.
Довольно крякнул: Боже, сохрани от бесовских утех…
Вдруг из соседнего купе донёсся женский смех.
Поп приосанился, окладистую бороду поправил:
Отрок, ты, вижу, парень честных правил.
Проведать грешниц из соседнего купе не помешает?
Но парень головой как прежде отрицательно мотает.
Под утро поп вернулся – перья в волосах,
Кряхтит, рыгает, ряса чёрная – в трусах.
Взгляд юноша смущённо в сторону отвёл:
Я правильно, отец, вчера себя повёл?
Ты сделал правильно, отрок,
Что в пост соблазнами мирскими пренебрёг.
А так, по правде говоря,
Конечно, правильно… Но зря!
Не понимают в минетах
Приходит девушка в церквушку в маленьком селении
За отпущением грехов – дрожит в смущении.
Её встречает там замызганный, беззубый старичок,
Весь в перхоти, в три волосинки борода – дьячок.
Грешна, святой отец! – Как тяжек грех, поведай не тая? —
В рот, батюшка, взяла… – Велик и тяжек грех твой, дочь моя!
Поставь 100 свечек Господу, – качает с укоризной головой:
За вечер «Отче Наш» 100 раз прочти – отпустится грех твой…
Задумалась селянка, показалось ей всё это делать в лом,
И едет в городскую церковь бить челом.