Я перекидываю ее между ладонями,
а потом оказывается, что всё зря.
И ничего не понятно.
– Постой, ты говорил про загадку…
– А… это? Уже не важно. Кажется я понял.
– Так в чем загадка?! Ответь, я тебя долго слушал.
– Прости… Я тогда хотел спросить, – почему мне не пишут отзывы читатели? Хоть бы чертыхнулись в ответ, или сказали, что я профан.
Но они молчат. «Как будто я со стенкой разговариваю!»
«Что, совсем никакого отклика нет?» – хочу я их спросить.
– Похоже, ты сердишься? А они ведь ничего тебе не должны.
– Да, ты конечно прав. И всё же, ведь я пишу не только для себя, но и для них. И не всегда понимаю, для кого больше.
– Может все дело в том, что ты мечтаешь о раскаленном ключе, а на деле, можешь только жонглировать картошкой? А кому это интересно?
– Неприятно, не хочется соглашаться. Хочется верить в себя. Ведь я не вру. Ты-то мне веришь?
– Да кто я такой, чтобы тебе не верить? Верю…
– Спасибо.
2021
Так!
Ничего никогда изменить нельзя.
Даже что-то меняя
усилием сверхчеловеческим.
Можно… лишь движение марева знойного
в метре от глаз всколыхнуть,
отодвинуть чуть-чуть, в сторону
прыгнуть и сжаться в комочек,
деревом стать и расправиться с ветром.
Правда – хуже всегда.
Больно, дико, нахраписто, тьфу!
Невозможно.
Всё, замолчите. Отстаньте, помощники.
Добрые, злые. Хитрые, умные, глупые… Все!
Замолчали!
Обиделись, в недоумении
только всплеснули руками,
отхлынули морем, как после
нелепого дикого праздника.
Утром озябшие, ёжась
и в плащ застегнувшись потуже,
шляпу надвинув глубоко,
сурово и мрачно вернулись
в с вои надо е вши е яс ли.
На ча ли сно ва же ва ть
не до жё ван ных стеб лей пучок
дао тра ву ли ле бе ду бед ну ю
жест ки е кор ни с зем лей
и ли чин ка ми мы слей без во з духа.
Пре лые лис ть я…
Бэ-эр пэ- тэ-че
Эм-ти-цэ пэ-о-ми
Па-ру-ше эн-ти-ни
З-к-т ч-р-д шэ-ми-си
М-н-си чэ-шэ-юу ру-ми-до
П-т-ш к-с-п -р-дэ-дэ-дэ
тэ-тэ-тэ пттт ттт ткт…
Тт-вою маттть!
Н-не
воз
мож
но.
2018
Слово
Фрагмент трагифарса «Сыр для Принца»
Знаешь, я просто хотела сказать… Погоди.
Ничего не выходит.
Этот чёртов вопрос – «Для чего?» —
сразу губит всё намертво…
Жаль, что куда-то исчезло то слово,
где-то внутри засветилось,
точечкой малой костра
в бесконечной степной простыне,
на ковыльном трепещущем ветре,
неуловимо, мерцает и маетно колет, зуди́т
и мешает само же себя рассмотреть
сквозь туман, что заботливо скрыл,
застилает больное и острое воспоминанье…
Не надо!
Дай мне самой рассудить, что мне помнить,
а что отпускаю…
Но где же то слово?
Фонарик погас, а цветок расцветает.
Простенький, синий из трех лепестков.
Это – я, ты и небо. Мне захотелось уехать,
но это пока невозможно —
ты, я и небо – на разных планетах живут,
ну и ладно…
Это всё просто,
когда тренированных пальцев стаккато,
вдруг начинает метаться дождем
или бешеным градом
по клавишам чутким и зыбким, и ветер
не успевает угнаться за ними, нещадно полощет
острой, суровой и гибкой стальной парусиной
на реях, с ветром сражаясь,
она нам диктует волну и в открытое море
дико влечет нашу лодку, как мавр деловитый2,
иль бык непреклонный3, пеной морской
пробуривший свой след, исчезающий,
в вечность.
А ржавый клинок ятагана, хитро молчит,
притворившись слепым и тупым
и валяется в хламе. Храм
затупился от времени, лжи и притворства.
Не удивительно, буква одна…
превратилась случайно в любовь.
И смеется, и плачет беспечно.
И ранит, и рвется на сполохи,
молнии, вспышки, мерцанья…
Борозды острых когтей
по дымящейся ране души оставляя навечно.
Когда ускользает мгновенье,
скольжу вслед за ним, неприкаянной тенью.
Просто мне надо за что-то держаться,
пусть сон догорает, чтобы начаться.