Стихи и вещи: Как поэты Серебряного века стали иконами стиля Екатерина Горпинко

1893, 7 (19) июля – родился в грузинском селе Багдади, близ Кутаиси, в обедневшей дворянской семье В. К. Маяковского (1857–1906), служившего лесничим.

1902 – поступает в Кутаисскую гимназию.

1905 – знакомится с подпольной революционной литературой, принимает участие в демонстрациях, митингах, в гимназической забастовке.

1906 – после смерти отца семья переезжает в Москву; поступает в четвертый класс Пятой московской гимназии.

1908 – вступает в ряды партии большевиков, работает пропагандистом, бросает гимназию.

1908–1910 – трижды арестован, 11 месяцев проводит в Бутырской тюрьме.

1911 – принят в фигурный класс Московского училища живописи, ваяния и зодчества.

1912 – Давид Бурлюк знакомит Маяковского с футуристами, осенью выходит первая публикация – стихотворение «Ночь» («Багровый и белый отброшен»).

1913 – выходит первый сборник стихов «Я!»

1914 – гастролирует по 16 городам страны с лекциями и чтением стихов, исключен из Московского училища живописи, ваяния и зодчества в связи с публичными выступлениями.

1915 – переезжает в Петроград, знакомится с Лилей и Осипом Брик, завершает работу над поэмой «Облако в штанах».

1917 – восторженно принимает Февральскую и Октябрьскую революции.

1918 – пишет сценарий фильма «Не для денег родившийся», участвует в его съемках, пишет сценарий фильма «Барышня и хулиган» и исполняет в нем главную роль.

1919 – переезжает в Москву, работает как художник и поэт в Российском телеграфном агентстве (РОСТА) – «Окна РОСТА» – до февраля 1922 года.

1922 – впервые выезжает за рубеж, посещает Ригу, Берлин, Париж с целью пропаганды советского искусства.

1923 – становится редактором журнала «ЛЕФ» («Левый фронт искусств»), журнал просуществовал два года.

1925 – совершает поездку в Берлин, Париж, на Кубу и в Америку, выступает с докладами и чтением стихов в Нью-Йорке, Филадельфии, Питтсбурге, Чикаго.

1928 – организует группу РЕФ («Революционный фронт искусств»), знакомится в Париже с Татьяной Яковлевой.

1930 – организует выставку «20 лет работы Маяковского», представители власти и ведущие писатели не приходят на ее открытие.

1930, 14 апреля – покончил с собой выстрелом в сердце.

1935 – Сталин называет Маяковского первым и «высокоталантливейшим» из всех советских поэтов. После этого, как писал Пастернак, «Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине»{1}.

В декабре 1913 года в петербургском театре «Луна-парк» случилась трагедия. Трагедия называлась «Владимир Маяковский», где главную роль исполнил сам автор. В начале первого действия Владимир Владимирович стоял с папиросой в зубах и обращался к зрителям:

В автобиографии «Я сам» Маяковский напишет о реакции зала на свою пьесу: «Просвистели ее до дырок». В последний момент поэт отказался от эскизов костюмов Ольги Розановой и принял решение выходить в своей собственной желтой кофте, в которой не раз появлялся на поэтических вечерах. Эта вещь, перенесенная из жизни на сцену, прекрасно отражала слияние автора и героя, заложенное в трагедии. Она театрализовала повседневность и ломала четвертую стену в театре. Желтая кофта сделала Владимира Маяковского скандально знаменитым и заняла свое почетное место самого известного предмета в гардеробе поэта.

Уже влившись в богемную среду, Маяковский понимал, что для нового литературного направления эпатирование публики безмерно важно. И ни одна, даже самая вызывающая строчка не выполнит этой задачи лучше, чем экстравагантный внешний вид. Футуризм выходил за рамки поэзии и живописи, это был образ жизни, определенная манера поведения. Сцена, спектакль, перформанс – вот стихия, в которой русский футуризм проявил себя в полной мере.

Маяковский с Кручёных, Давидом Бурлюком, Лившицем и Николаем Бурлюком. Москва, 1913

Поэт Василий Каменский так вспоминал пламенную речь мэтра футуристов Давида Бурлюка: «Мы – новые люди нового, современного человечества, – говорил Бурлюк, – мы – провозвестники, голуби из ковчега будущего, и мы обязаны новизной прибытия, ножом наступления вспороть брюхо буржуазии-мещан-обывателей. Мы – революционеры искусства, обязаны втесаться в жизнь улиц и площадей, мы всюду должны нести протест и клич “Сарынь на кичку!”. Нашим наслаждением должно быть отныне – эпатирование буржуазии. Пусть цилиндр Маяковского и наши пестрые одежды будут противны обывателям. Больше издевательства над мещанской сволочью! Мы должны разрисовать свои лица, а в петлицы, вместо роз, вдеть крестьянские деревянные ложки. В таком виде мы пойдем гулять по Кузнецкому и станем читать стихи в толпе. Нам нечего бояться насмешек идиотов и свирепых морд отцов тихих семейств. За нами стена молодежи, чующей, понимающей искусство молодости, и наш героический пафос носителей нового мироощущения, наш вызов»