Прилетел из-за границы.
Пятерни московских клёнов
Машут дружески с бульваров.
В листьях красных и зелёных
Абрис ржавых тротуаров.
День короткой паутинкой
Намотается на спицы
Ранней осени. Грустинка
Жёлтой лентой над столицей
Пролетит, меня не спросит,
В синем небе растворится.
В город мой приходит осень,
И на юг собрались птицы.
Пятерни московских клёнов
Машут дружески с бульваров.
В листьях красных и зелёных
Абрис ржавых тротуаров.
Вот и всё! Уходит лето
С улиц города в предместье,
Словно шарик с жёлтой лентой
В поднебесье, в поднебесье!
Пятерни московских клёнов
Машут дружески с бульваров.
В листьях красных и зелёных
Абрис ржавых тротуаров.
2003 г.
Тенью стрижа
Болью, разлуками – долгими, близкими —
Воздух заполнен, и день ото дня
Зайками, кисками, длинными списками
Мучает он и кромсает меня.
Перекрещением смысла с бессмыслицей,
Перестановкой словечек в игре
Мыло не маслится, масло не мылится
Дождь из ведра и дрова на траве!
Кажется, хватит, пора бы за дело,
К зеркалу губы сухие прижать.
Зло пробежало, добро пролетело
Пёрышком, промельком тени стрижа.
2003 г.
Последний вираж
Обездоленный, не щадящий,
Не нашедший пристанища звук
Глухарём в заколдованной чаще
Тик да так, ток да тик, тук да тук.
Просвистит, пропоёт, протокует
И забудет вернуться назад
Гулким эхом, шальным поцелуем,
Отраженьем разлуки в глазах.
То ли время меня не жалело,
То ли я его мало жалел, —
Не успел оглянуться – так бело,
Бог ты мой, как бело́ на земле!
Принимай же, дружище, раскладку,
Да смотри в этот раз не спеши
Изводить на прорехи заплатки,
Дальних планов кроить чертежи.
На спидометре стрелка застыла,
Время есть навести антураж…
Слышал я: всё, что не было, – было.
Даже этот последний вираж.
2003 г.
Было время
А ведь было время, было,
Но куда-то утекло…
Золотишко речка мыла,
Маша – раму и стекло.
Мама стряпала второе,
И в портфеле ждал букварь.
Было время золотое.
Значит, осень. Нет, январь.
Двор московский. Инвалиды.
Коммуналка. Быт. Сортир.
Ах, какие были виды
На плакаты «Миру – мир».
В кухне вякала тарелка
Про надои да руду
И судачили соседки
О зарплате по труду.
Молодое поколенье
Обучалось в «расшиши».
А ведь было это время…
Вспомнишь – в горле запершит.
2003 г.
Рвутся в небо отголоски песен
Памяти друга
Рвутся в небо отголоски песен,
Что ж, друзья, пришел нам срок, пора
Слиться с серым фоном поднебесья,
Превратиться в зимние ветра.
Наверху, где снег почти не тает,
Над замёрзшей горнею рекой,
От Хибин до рудного Алтая
Дотянуться так легко рукой.
По «двухсоткам»* бывшего Союза
Путь на север непривычно прост
Без мошки и каменного груза,
Без полярных сполохов и звёзд.
На маршруте всё у нас в порядке,
До утра набраться надо сил,
Просто Юрка вылез из палатки.
У костра махорку засмолил.
Рвутся в небо отголоски песен,
Что ж, друзья, пришел нам срок, пора
Слиться с серым фоном поднебесья,
Превратиться в зимние ветра.
2004 г.
____________________________________________________
* «Двухсотки» – топографические карты
масштаба 1:200 000.
А лето сном вернётся в руку
Ещё до лета столько буден,
Давай, дружок, поедем тише.
Глядишь, и правда, дальше будем,
А снег, как бредни, выше крыши.
Какая белая пустыня
Из силикатов типа кварца
К утру продрогнет и простынет,
Сжимая простыню пространства.
Так и не справившись с обманом
Равновозможных направлений,
Московский скорый на Палану
Уйдёт по южной параллели
В объезд, на длинных перегонах…
Чем ближе в лес, тем дальше лето.
И заболтают в разговорах
Суть и название предметов,
Уже готовых к потребленью,
Зимой – телега, летом – сани.
Как вдруг по-щучьему веленью
Всё поменяется местами
И обрастёт привычной скукой
Среды и места обитанья.
А лето сном вернётся в руку,
Совсем как вымысел случайный.