Казимира помогала ей как могла, но со временем Агнеша стала думать, что от трости она все-таки отказалась зря. Пройдя этаж с порубами, они оказались около большой деревянной двери. Всюду были вырезки и фрески с изображениями бушующих волн и морских чудовищ. Море, у которого стояла столица, по праву считалось дивым, чуть дальше от берега, где уже не видел человеческий глаз, всегда ужасно штормило и водились всякие подводные твари. Поэтому берега Дивого Моря не использовали для плавания и флота, а также ничем не защищали. За долгие столетия никто ни разу не решался начать войну с той стороны, рискую попасть в ужасные штормы и быть съеденным заживо.

Прислуга открыла двери и коротким жестком пригласила Казимиру и Рыжую в гостевую комнату.

– Княгини не будет? – Спросила Агнеша, прежде чем они успели зайти, – а то я в таком виде и прям к ней…

– Она в верхнем тереме, переживать не о чем, – Казимира улыбнулась и повела Рыжую дальше.

Огромное помещение, увешанное знаменами. Высокие потолки вздымались так далеко над головой, что нельзя было увидеть их конца в темноте. Длинные деревянные столы, за которыми периодически встречались разные люди: знать, гриди, прислуга, юлящая вокруг них. Но никто даже не обратил внимания на идущих, будто их здесь и не было.

Кроме Вука, который, заприметив их, сразу весело начал махать руками, подзывая к себе. Казимира довела Агнешу и помогла ей усесться за стол, а сама села рядом с Вуком, прижавшись к нему бедром.

Рыжая не стала поднимать эту тему, хотя ей очень хотелось, но настроение и атмосфера были слишком приятные, чтобы их портить своими остротами.

Толстый приподнялся и протянул свою огромную лапищу Рыжей, та ответила ему тем же, сцепившись в братском рукопожатии и прислонившись к его лбу своим.

– Сука, Толстый, я ж думала ты умрешь там! – она весело засмеялась, увидев глаза Толстого, на которые наползли капельки слез, – я рада, что ты жив.

– Не было печали – яйца прижали, ну а что ж делать-то, у меня еще много запланировано, рановато мне помирать! – Толстый зашелся хохотом и отпустил руку Рыжей, – но я на такое больше не пойду, возраст уже не тот, да и, – он погладил себя по животу, – брюхо едва живое, беречься надо.

– Твоя правда, – Рыжая не могла убрать улыбку с лица, так приятно ей было видеть своего товарища в добром здравии и рассудке. – Чем трапезничаете?

Прежде чем Вук успел ей хоть что-то ответить, Толстый опять зашелся хохотом, сотрясая весь огромный стол своими телесами и раскачивая на скамье так, что ножки едва справлялись с его весом.

– Щи, хоть хер полощи! – едва дыша ответил он и продолжил хохотать.

Похоже, Толстый был чересчур рад тому, что они все остались живы и без особых увечий. Вук лишь махнул рукой и повернулся к Казимире, мило воркуя с ней. Агнеша недовольно цокнула и отвернулась, не собираясь смотреть на их прелюдии.

– Ревнуешь? – Вук хитро улыбнулся, притягивая Казимиру к себе ближе за талию.

Возмущенная ведьма, тем, что ее сейчас назвали способом самоутвердиться, шлепнула его по щеке и отодвинулась подальше. Рыжая довольно хмыкнула и уткнулась в тарелку. Живот урчал так, будто она не ела несколько дней.

– Кстати, а сколько прошло с того момента? – Она и в самом деле забыла уточнить этот вопрос, голова была забита совсем другими мыслями.

– Больше двух седьмиц…

– Двух?! Седьмиц?! – Рыжая поперхнулась горячим супом и стала вытирать рот рукой. – И все это время я была без сознания?

– Ну, нет конечно, просыпалась, щебетала на птичьем, мы кормили, поили тебя, чтоб не померла, а потом ты обратно засыпала. Ты без сознания страшно кричала, ругалась и пыталась убить то ли себя, то ли нас, до того как мы тебя пристегнули, – Казимира пожала плечами и тоже стала кушать, даже не обращая внимания на обиженное лицо Вука. – В какой-то момент мы уже подумали, что ты не очнешься и так и помрешь, но все обошлось.