И под очередной грохот хохота, он изящно прогнул спину, выпячивая пятую точку и хитро оглядываясь. Матерь на этот раз тоже рассмеялась, но тут же резко выкинула поднятую руку в сторону Золотца, видимо пресекая что-то из ряда вон выходящее от боевой расписанной ведьмы, явно примеряющейся врезать ему по откляченной заднице колдовством:

– Ну хватит Золотце, успокойся уже, – а затем обратилась к рыжему, – так ты чей будешь, молодец и откуда пришёл в этот гадюшник, что кличет себя ордой? – и тут же резко озлобившись буквально прошипела, – и откуда у тебя этот пояс, тать?

– Сирота я, царица. Отца матери не ведаю, а пришёл я сюда посланный дедом.

И с этими словами он вынул из потайного кармашка сверкающую золотую бляшку и протянул её на ладони в направлении верховного атамана.

– Дед велел передать, что зарок выполнен и что посылает меня заменой, как договаривались.

– Дед? – почему-то, вместо атамана взвилась Царица Степей, выхватывая из его рук бляшку с узорами и пристально всматриваясь в рисунок, после чего взглянула на Кайсая каким-то странным, не присущим грозной владычице, а буквально материнским ласковым взглядом и произнесла почти шёпотом, – так ты…

Но тут влез атаман, отбирая у неё золотую узорную безделушку.

– Так этот старый пьяница и развратник ещё жив?

– Когда чуть больше двух седмиц покидал дом, бегал живее всех живых, – недоумевая проговорил Кайсай, ожидая несколько иной реакции от Агара, помня рассказы деда об их отношениях в былые годы.

Но атаман не дал ему возможности сконфузиться. Он улыбнулся, хлопнул по плечу рыжего и объявил:

– Ладушки, Кайсай, идём к столу. Нынче будешь моим гостем.

Рыжий подался вперёд, как вдруг встрепенулся и сконфужено проговорил:

– Атаман прости, но я не один. Со мной молодой берсерк. Он товарищ мой.

– Берсерк?! – чуть ли не в один голос, вскрикнули атаман с Матерью.

Это оказалось так неожиданно, что Кайсай даже вздрогнул, а бедный Кулик всё это время, прятавшийся в тени выглянул из-за коня бердника, опустив голову и покраснел как девка.

Матерь сверкнула восхищёнными глазами и резко отодвинув рыжего рукой, кинулась со всех сторон рассматривать Кулика, крутя его как куклу и приговаривая: «Дай-ка мне на тебя взглянуть», а когда рассмотрела, то рухнула на колени и ни с того, ни с сего закатилась в истерике, давясь неистовым смехом, выдавливая из себя лишь жалкие «Ой, не могу! Личинка! Настоящая!». Смеялась она одна. Все остальные в состоянии оторопи, ничего не понимая, растерянно таращились на царицу.

– Да хватит тебе, Райс! – как-то странно смущаясь попытался остановить её Агар Непобедимый, тоже чему-то застенчиво улыбаясь, – да дайте ей кто-нибудь воды, а то ведь не откачаем царскую особу.

Истерика Райс длилась недолго, и отпаивать не пришлось. Она, несколько успокоившись, поднялась на ноги и быстро принялась крутить головой, перескакивая взглядом с Кулика на Кайсая и с Кайсая на Золотце и так несколько раз подряд при этом просто вся светилась от счастья.

– Ну, что, Агар, – не скрывая радостного возбуждения обратилась царица к атаману, – теперь поверил, личинка ты перезрелая, что наши весёлые деньки возвращаются на круги своя и на новый виток.