– Горы сэндвичей! – сказал Трофим.

– Червячка заморить! – смеялась Александра.

Я пел ‘That Was Me’. Это было данью прошлому. Прежнему лицу. Все аплодировали. Потом мы вместе пели песни, которые шли уже к новой био.

Александра все больше приближала Трофа, и к середине вечера, он уже делал многие вещи, которые делает мужчина, в которого поверили: заказывал по телефону цветы, шампанское, звонил клиентам и говорил, что его не будет недели две, покупал билеты для них с Александрой на выставку медицинского оборудования в Сан-Франциско… На него приятно было смотреть, и заметив, что мы любуемся им, от смущения, Троф важничал еще больше и смешнее. Стелла периодически подходила к нему, ворошила ему волосы и говорила: «Эх, горе ты мое!» В этом фрагменте Александра касалась того же места на голове Трофа, где только что  была рука Стеллы и будто проверяла что там такое. Троф же крутил головой, не понимая действия ни той, ни другой. Я кивал ему, мол, правильно себя ведешь, и он выпячивал губы в ответ, мол, видишь как…

Глава VIII

После оплаты штрафа ситуация нормализовалась. Мы со Стеллой даже забрали Марусю у тёти Дуси, которая забрала кошку к себе сразу после исчезновения меня, как Фила.

Марусе было по фигу, что у меня другое лицо. Она сразу узнала меня и вновь устраивала на меня сафари, что привнесло в мою жизнь долгожданный релакс.

Втроем, мы составляли команду с довольно однообразными событиями. Но события были крайне приятны, поэтому можно оценить их, как позитивный, человеколюбивый и большого сердца опыт. Когда Маруся отдыхала, к ней лезли мы со Стеллой. Случись Стелле взгрустнуть, мы с Марусей не давали покоя. Я подвергался нападениям Стеллы в паре с Марусей чаще всего. Но терпел, чтобы оправдать присутствие Маруси.

– Надо бы мне работу другую поискать, надоело париться в офисе. Во фрилансеры податься, что ли? – задумчиво говорила Стелла.

– Да брось, ты Стелла Дело. Какие фрилансеры? – отвечал я.

– Да это ты брось. Я – Стелла Иванова и хорошо это помню, – грустно замечала Стэл.

– Ну уж тогда делай ударение на второй слог. Будет необычнее звучать, – шутил я.

Стэл не знала о деньгах Дело, и это позволяло  увидеть ее в ситуации относительного безденежья. Героизм Стэл вызывал уважение. Она не относилась к разряду фемин, которые гордо бегают вокруг тебя с банановой нарезкой, когда ты просто хочешь жрать. Она готовила борщи, навороченные салаты, делала хитроумные котлеты…

Столкнувшись с такими подвигами девушки, которая все-таки кроме того, что теперь была моей женой, все же оставалась еще и очень красивой молодой женщиной, я брал ее за руку, садил в авто и вез в ресторан, чтобы угостить своим вариантом ужина. Она все понимала правильно и не видела в этих походах некоего желания противопоставить выходы в свет ее кухне.

– Откуда у тебя столько денег? – спрашивала Стэл.

– Взял кредит, – отвечал я.

– Как Дело? – тревожилась она.

– Ну, уж не как Иванов, конечно, – смеялся я.

В жару мы вылезали из прохладного душа, мокрые падали на кровать и друг на друга и рассуждали об обмороках.

– Ты идешь и даже не замечаешь как это происходит, понимаешь? Ни боли, ни головокружения. Хлобысь, и в ауте! – делилась Стэл своим небогатым опытом падания в обморок.

– Все-равно, должны же быть какие-то малейшие предпосылки. Ну, хоть какой-то дискомфорт, – говорил я.

– Ни фига! Просто там нажимают выключатель, и ты лежишь. Хорошо – мужчинам. Вы все в брюках все-таки. А из нас некоторые же в платьях и в юбках! Видела как-то, девушка упала в обморок, и платье задралось. Чудовищно все это!

– Брось. Обычно. Так устроен мир. Мы животного происхождения.