Стекловидная четырехметровая игрушка добралась до края ветвей и осторожно выглянула из-за хвойной завесы, почти сразу идентифицировав среди множества снующих далеко внизу людей заданную цель – полковника Стрельцова. Но игрушку-убийцу остановил второй категорический приказ Верховного Пайкида, полностью противоречивший первому: «Отставить!!! Уничтожить с началом Праздничной Ночи!!!»

Перед тем, как покинуть территорию Сказочного Городка, полковник остановился, оглянулся и долго смотрел на Чудовище-Елку, а именно – примерно на ее среднюю часть, не совсем понимая, что с ним только что произошло…

Облитая хрустальным сапфировым светом дорога, упруго покачивалась под ногами целой сотни поролоновых бесов, целеустремленно маршировавших к порогу Окна под командой Железного Корейца. Железный Кореец, занимавший когда-то пост бригадира среднего звена в криминальной группировке, обеспечивавшей безопасный сбыт контрабандных японских автомобилей с Сахалина на материк, двигался впереди колонны бесов на кроваво-красном спортивном «Ниссане» со скоростью пятнадцать километров в час. «Ниссан» представлял собой изящную обтекаемую капсулу с открытым верхом и великолепная девушка, сидевшая слева от Железного Корейца, казалась органически составной неотъемлемой частью великолепной автомашины. Неподвижность и царственная осанка золотоволосой спутницы невзрачного водителя, молча смотревшей прямо перед собой в открывавшиеся с каждым новым поворотом дороги изумительные лесные пейзажи, вполне могла натолкнуть на мысль, что это на увеселительную автопрогулку по празднично наряженному лесу в сопровождении любимого шофера-телохранителя и под охраной целого отряда свирепых и преданных бесов отправилась одна из Принцесс какого-нибудь могущественного Лесного Дома.

Но внешнее впечатление, как известно, часто бывает обманчиво и поэтому никто не мог сказать наверняка: кого из себя на самом деле представляли пассажиры красного игрушечного «Ниссана», тем более, что и сказать-то об этом было просто некому – бесы по-человечески разговаривать не умели. Ни слова не могли сказать и птицы – огромные мрачные чудовища, одна за другой бесшумно вылетавшие из темных и таинственных лесных глубин на неправдоподобно мощных крыльях. Они садились на ветви деревьев, с громким усталым вздохом складывали крылья и неподвижно замирали на толстых древесных ветвях, нависавших над самой дорогой. Ветви под тяжестью массивных птиц слегка провисали, и яркие причудливые плоды, буквально усыпавшие ветви, долго потом раскачивались, издавая нежный серебряный перезвон.

Огромные ярко-желтые глаза птиц не содержали в себе никакого выражения, кроме сонного равнодушия, но, тем не менее, некоторые из бесов поглядывали на молчаливых птиц с опаской. Принцесса, или кто там она была, не поворачивала в сторону крылатых монстров точеной головки, устремив сосредоточенный взгляд миндалевидных сапфировых глаз только вперед – в хвойную стену изгиба очередного поворота. Даже черный блестящий слон, чью ушастую голову постоянно тянули вниз тяжелые золотые бивни, вышедший на кромку дороги, привлеченный светом фар «Ниссана», не привлек внимания молчаливой гордой красавицы, хотя и злые, налитые темно-алой кровью глазки слона, впившиеся пристальным взглядом в пассажирку «Ниссана», едва не лопнули от недоброго удивления.

Девушку звали – Каламбина, но одной из ее постоянных душевных пыток являлись интенсивные и тщетные усилия вспомнить свое другое, скорее всего – настоящее имя. Хотелось вспомнить Каламбине кроме имени и многое другое, оставшееся за Окном, в чем она нисколько не сомневалась. Она отмечала свой первый Праздник в стране и еще не успела превратиться в Принцессу с куском горного хрусталя вместо сердца. Сейчас – накануне Праздника и в преддверии Окна, Каламбина вновь за много месяцев начала ощущать биение оживающего сердца и ток горячей крови по венам, чьи стенки становились с каждым километром, приближающим к Окну, мягче и эластичнее.