Бог услышал Славу, и когда он стоял перед желанным столиком – девушка по-прежнему сидела одна. И словно по чьему-то специальному заказу в зале включилось нормальное неоновое освещение. То, что увидел Слава за столиком, перед которым только что остановился, в буквальном смысле слова свалило его с ног, и он, как подкошенный, рухнул на свободный стул прямо напротив девушки, сосватанной ему бывшим однокашником Шуркой Романенко.

К счастью, неоновое освещение почти сразу вырубилось, и из посетителей ресторана никто не обратил внимания на смятение Славы и на ослепительную нечеловеческую красоту фантастической девушки. Но для Славы дело оказалось не в фантастической красоте девушки, а в том, что красота эта, он мог поклясться себе в этом, показалась ему до боли знакомой, но он тут же отогнал от себя эту мысль, как заведомо ложную и потому – вредную.

Слава сел и молчал как дурак, не понимая, что с ним происходит, а самое главное – с чего начать знакомство и нужно ли его начинать, и захочет ли с ним – простым, причем не из самых лучших смертным, знакомиться эта, прилетевшая в дешевый студенческий кабак «Зодиак» на время Новогодней ночи настоящая сказочная фея. В наступившем красно-синем полумраке загадочно сверкали огромные глаза, с любопытством разглядывавшие Славу, блестели и зубы – она улыбалась. Она улыбалась ему – Славе, и до Славы этот невероятный факт дошел далеко не сразу. Он очень медленно возвращался в нормальное состояние, и ему показалось, что-то кто-то другой его голосом – деревянным и заикающимся, робко произнес:

– За Вашим столиком свободно?

В ответ послышался чистый серебристый смех – так смеялись в ночь Ивана Купалы зеленоволосые красавицы-русалки, водя хороводы по берегам экологически чистых древнерусских озер и рек. Слава зачарованно слушал переливы волшебного смеха и почувствовал искреннее сожаление, когда русалочий смех плавно перешел в нежнейшее контральто. Контральто произнесло с благожелательной иронией:

– Ну, ты же прекрасно видишь, что я сижу одна – зачем же спрашивать? – и она вновь тихо рассмеялась, вторично порадовав слух Славы звонкими русалочьими переливами, переставшими звучать под земным небом несколько веков назад, когда на Руси ввели христианство, и все лесные боги умерли. Поэтому умный эрудированный Слава и не мог поверить своим ушам, точно так же – как и своим глазам. А самое плохое заключалось в том, что он совсем забыл о Владимире Николаевиче Боброве и о его убедительной просьбе незадолго до полуночи обязательно прибыть к нему на кафедру…

Владимир Николаевич Бобров обиженно смотрел на циферблат большого маятника отсчитывавшего время на стене кафедры. Стрелки показывали десять минут одиннадцатого, но никого из клятвенно обещавших прийти к началу проведения Эксперимента студентов пока не было. Две молоденькие кафедральные лаборантки по имени Галя и Наташа, обе тайно влюбленные в заведующего кафедрой, только что закончили сервировку праздничного стола и сидели сейчас в полной бездеятельности, с легкой растерянностью преданно глядя на обожаемого Владимира Николаевича.

– Елку проверили? – в который уже раз за вечер спросил у них Бобров.

– Да, Владимир Николаевич – Вы же недавно совсем спрашивали!

– Ждем до одиннадцати – если никто не придет, ужинаем втроем и начинаем Эксперимент. Вы-то, надеюсь, не сбежите?

– Что Вы, что Вы, Владимир Николаевич!! – испуганно воскликнули лаборантки. – Мы с таким нетерпением ждали этот Эксперимент не для того, чтобы взять и сбежать!

– Так ладно, ладно, девчонки! – примиряюще поднял Владимир Николаевич руки вверх. – Извините, если я вас обидел! Студентов-то моих нет, вот я и начинаю нервничать!