– А можно, после завтрака? – вздохнул Дин, погладив забурчавший живот.

– Ну, чай-то Лис, похоже, заварил, а с завтраком – напряг! – уныло вздохнул Хорек. – В Афгане мне и в голову прийти не могло, что когда-нибудь будет еды больше не хватать, чем воды!

Я уже успела наслушаться рассказов ребят о том, что из-за плохого качества афганской воды, ее приходилось подолгу кипятить перед употреблением, а во время глубоких рейдов это было далеко не всегда возможно.

– Не ной, чего-нибудь сообразим! – сказала я, поднимаясь и предлагая выдвинуться на кухню.

Имея под рукой сковородку, постное масло и соль, можно реанимировать любой старый хлеб. А из сухарей – похлебку сварить, затирухой называется. Тоже от моей прабабки подарок. И пожиже развесть, чтобы на всех хватило. Так себе еда, но горячая. И даже ее запаха хватило, чтобы поднять спящих и собрать всех на кухне. Запах готовящейся еды делает убежище домом, а собравшихся там людей – семьей.

За завтраком поделилась теми немногими сведениями об остальных наших друзьях, что удалось собрать. Балу с Кудряшкой под Мурманском поселились, он где-то в северных морях так и плавал. По нему работа. А родившегося сына они, все- таки, Александром назвали, хоть я и не советовала. А потом у них и дочка появилась.

А у Князя Олега с Пони все не так удачно получилось. Олег, конечно, всегда умницей был, и карьера на медицинском поприще в Латвии у него неплохо складывалась, хоть и в другой стране, по теперешним временам. Хороших-то врачей везде ценят. А вот, для Пони счастье материнства приговором оказалось. Напутали что-то с кесаревым сечением или просто звезды так сложились, но после рождения сына она так и не оправилась, из больниц не вылезала, несмотря на все усилия мужа. Обратно в наш город возвращаться ни у кого из них желания не было. И не мне их за это винить.

Артуру же с Софи удалось-таки, перебраться в северную Европу, хоть и кружным путем, последнюю открытку я от них из Дании получила. Лет десять назад. И я надеялась, что с материнством ей больше, чем Ирке, повезло.

А Барон с семейством тоже на запад перебрался, что и не удивительно, учитывая нынешнюю политику правительства Германии. Видимо, ради объединения своей страны, и чтобы Россия не препятствовала, Германия открыла двери для всех этнических немцев из России. Я от него пару писем сначала из Питера получила, и одно – из Германии. А моих он, судя по всему, не получал. То ли родственники, то ли соответствующие службы постарались. Ну, может, так оно и к лучшему. Надеюсь, что ему удалось новую жизнь начать. И лучшую, чем тут у нас.

– Да, братцы, мало нас осталось! – вздохнул Дин, когда я закончила рассказ. – Мы, ведь, с ребятами, когда с войны вернулись, тоже пытались своих бывших соратников искать. Связных, и не только. Просто, по старой памяти. Да, только не нашли никого. Характеры у нас, у всех, что ли, одинаковые. Сначала всех в Афганистан потянуло, благо подготовка позволяла. Да, не все оттуда вернулись. Это нашей команде так крупно повезло. Не все целые, но – живые. А те, кто оттуда вернуться сумели, на гражданке не прижились и на следующую войну двинулись. Но эта история не для меня. Не хочу я больше пушечным мясом работать! Ужасно обидно, когда тебя заставляют, бросив все, с той земли уходить, что кровью наших ребят пропиталась. И это после того, как всякие кабинетные шишки нам столько про «интернациональный долг» вещали. А уж совсем погано сознавать, что там началось после нашего ухода. Люди, ведь, там поверили, что мы для них новую жизнь навсегда строим. А теперь там девчонок, что паранджи сняли и учиться пошли, камнями насмерть забивают. Врачей и учителей на площадях за ноги подвешивают. Кто как, а я себя предателем ощущаю. А к войне на Кавказе у меня, и вовсе, особое отношение. В Афганистане-то хоть, «духи» с той стороны воевали, а здесь – свои же, недавно, люди. У меня там и родственников полно, и друзей детства. Зарок себе по приходу давал, что ни за что больше в руки оружие не возьму. Да, видно, не судьба!