– По тебе не скажешь.

– Я умею притворяться.

– Это опасно. Не для тебя. Для других.

– Почему?

– Я бы стал задаваться вопросом: «настоящая ли ты со мной или притворяешься?»

Он намеренно говорит о себе, потому что Саше важно понять, где та граница, заступать за которую нельзя. Во флирте, в том числе. Потому что знает одно: вряд ли Полина приезжает вот так под вечер нетрезвая туда, где есть такие Саши, как он. Её слова о том, что хотела побыть одна – искусная ложь. Или ему просто хочется в это верить?

– Допей шампанское, – кивает она на бутылку, и Саша послушно подносит ту ко рту и делает последний глоток. То, что творит Полина после, происходит так неожиданно, что он замирает. Она оказывается лицом к лицу с ним и, обнимая Сашу за шею, прикасается губами к его губам. Легко, осторожно. Словно и она хочет понять, где та самая грань.

– Если сделаешь это ещё раз, у тебя не останется шансов сказать мне «нет».

– На что?

– Я тебя трахну.

– А если я этого хочу?

– А если я – совсем не тот, кто может это делать?

Она впивается ноготками в его плечи, и он стискивает зубы от боли. Разозлил. Но иначе никак. Полина нетрезва, а пользоваться этим Саша не собирается. Как бы ни хотел её. Понять наутро, что она будет считать, будто испачкалась в нём, как в дерьме – непомерная цена за исполнение этого желания.

– Зачем ты приехала?

– Захотела.

– Я понял, что насильно тебя сюда никто не притаскивал. И всё же?

– Ты мне нравишься.

– Я – не один из твоих Лёликов.

Она снова улыбается, поджимает губы, будто сдерживает смех. А Саше совсем не до веселья. Сейчас он на той самой грани, за которую либо перейдёт, либо нет. Поле стоит только убрать руки и сделать шаг назад, и он будет делать вид, что ничего не было. Как бы сложно ему ни пришлось. Но если она скажет, что ей всё равно, и что она понимает разницу между ним и её чёртовыми любовниками – обратной дороги у них не будет.

– Тем и нравишься, – выдыхает едва слышно, и у Саши сносит крышу.

Бутылка падает на бетонный пол, чудом не разбившись, откатывается куда-то, а он прижимает Полину к себе. Впивается ртом в её губы, слышит сдавленный всхлип, начинает целовать. Сначала не слишком настойчиво, но она такая сладкая, так хочется распробовать вкус её поцелуев, что сдержаться невозможно.

– Саш, пойдём, пожалуйста, – выдыхает она, чуть отстраняясь, просит о чём-то. Он не в силах сообразить, о чём именно. Просто врёт себе, что имеет право делать всё это. Сначала целовать, сходить с ума от того, как она отвечает, будто он – это всё, что нужно Полине. Такая искренняя ложь, что в неё веришь беспрекословно. Дурман алкоголя, аромата её духов и податливого тела – ураган в двенадцать баллов. Ему невозможно противостоять, да и не хочется вовсе.

– Идём, – соглашается он, с трудом разрывая поцелуй и ведя Полю туда, где обосновался на то время, пока занят работой.

Пыльная комната в доме, который купил Полине её любовник, и матрас на полу – вот и всё, что он может предложить ей сегодня. Но думать об этом не получается. Наверное, если бы мог, возненавидел бы сам себя за то, что так жаждал сделать.

– Ты меня безумно завёл, – шепчет она, стаскивая с себя одежду. Перемежает слова поцелуями, словно в каждом из них – её новый глоток воздуха.

– И я тебя хочу.

Саша снимает через голову футболку, берётся за ремень джинсов, потом, словно передумав, опускает руки. Делает шаг, понуждая Полину отступить туда, где на полу лежит матрас. В комнате почти темно, тусклый свет с улицы, проникающий через высокое окно, не в силах рассеять тьму. Но даёт возможность видеть Полю и дофантазировать то, что рассмотреть не получается.