Вскакиваю с дивана и, стыдливо прикрывшись простыней, будто не я только что позировала в откровенной фотосессии, следую его же маршрутом до зеркала у входной двери. Смотрю на себя вблизи и со вздохом убеждаюсь, что тональник, действительно, подстёрся, и предательские веснушки радостно вылезли на всеобщее обозрение.

- Возьмешь ключи? - спрашивает Никита, по-прежнему держа их в руке.

- Возьму, - киваю. - Буду сюда любовника водить.

- Какого любовника? - опешивает он и сжимает ключи в кулаке, когда я к ним тянусь.

- Подслеповатого. Который не будет тыкать мне в лицо моими недостатками.

- Какие же это недостатки? Так, крошечное несовершенство, - улыбается Белов и, поднявшись, целует меня в веснушчатый нос, в скулу, в щеку - видимо, там тоже видит коричневатые точки, потом в ухо, и так увлекается, что на некоторое время мы забываем и о моих несовершенствах, и о его ключах.

А потом лежим, обессиленные и удовлетворенные. Счастливые, но грустные. Так и не уснув до утра.

- Я тут подумал, - говорит он, нарушая тишину, в которой мы без слов прощались друг с другом, пальцами расчесывая мои волосы от макушки до спутанных концов. - Раз моя пачка перестала быть носибельной, я хочу дать тебе взамен кое-что другое. Чтобы всегда было с тобой.

- Что? - спрашиваю без интереса.

Он отодвигается от меня, снимает с себя свое единственное украшение, металлические бирки на серебряной шариковой цепочке с его именем, датой рождения и адресом - реплика на те, что носят военнослужащие армии США, - и надевает мне на голову.

- Что это? - туплю я.

- Мои жетоны.

- З-зачем?

- Талисман, - пожимает он плечами. - Ты пообещаешь мне их не снимать, и все парни, что крутятся возле тебя, будут знать, что ты - моя.

- Никто вокруг меня не крутится! - возмущаюсь я, тоже отодвигаясь от него.

- Да мне пальцев на руке не хватит, чтобы всех сосчитать. - И он, в самом деле, начинает считать, загибая пальцы: - бывший Дэн, пловец Вик, одноклассник Ромка, брат Кости, сосед Тима, - демонстрирует сложенные в кулак пальцы одной руки и загибает на второй: - брат одногруппницы Сашка…

- Хватит! - я не выдерживаю и хватаю его за руку. - Никто из перечисленных вокруг меня не вьется, это все твои фантазии.

- Не вьются, потому что у тебя есть я, а как только узнают, что я отчалил, тут же сбегутся как пчёлы на мед.

- Спасибо, что не как мухи, - усмехаюсь и спрашиваю: - Ты меня своими жетонами клеймишь, что ли?

- Типа того, - кивает с улыбкой. - Пояс верности нового поколения.

Мне хочется съязвить, что этот пояс верности сильно менее надежный, чем те, что применяли задолго до нас, но не хочу накалять обстановку.

- Он мне не нужен. Ты ведь во мне не сомневаешься?

Перестав улыбаться, отрицательно качает головой.

- Не сомневаюсь. И ты во мне не сомневайся, чуччи. Я только твой, и так будет всегда.

Теперь уже я тянусь к его мягким пухлым губам, желая нацеловаться так, чтобы впитать в себя и как можно дольше сохранить его запах, его сладкий вкус. Он охотно отзывается на мое желание, и мы целуемся жадно, ненасытно, безудержно, до исступления, пока его телефон не издает сигнал о пришедшем смс от таксиста.

- Я люблю тебя, Кира. И я вернусь к тебе, - шепчет на ухо, обнимая меня и усаживая в такси, которое отвезет меня домой.

Его такси уже тоже ждет.

- И я тебя, - отзываюсь эхом прежде, чем он закрывает дверь, и моя желтая машина уезжает.

Я оборачиваюсь, хватаюсь руками за спинку сиденья и смотрю в залитое дождем заднее стекло. Никита тоже смотрит нам вслед и стоит под дождем до тех пор, пока мы не выезжаем со двора.

И только потом я замечаю, что дождь льет не только за окном, но и из моих глаз. Моему лицу тоже срочно нужны дворники.