- Т-ты… - я осекаюсь.

Не могу сформулировать вопрос. Я удивлена и шокирована. Никита не только помнит, что я храню - не знаю зачем - крышку от бутылки, из которой мы с Дэном пили по очереди во время нашего знакомства в клубе, но и знает его имя!

Имени Дэна при Никите я точно никогда не называла. А вот про крышку, теперь припоминаю, действительно рассказывала.

Мы тогда только начинали встречаться, и я следила за тем, чтобы Никита бросил курить - он сам просил меня об этом. Тогда я просто отняла у него только начатую пачку сигарет и сказала, что с этого момента он не курит. А если нарушит уговор - выкурит все оставшиеся восемнадцать сигарет разом. И я долго носила пачку с собой на случай, если она понадобится для приведения угрозы в исполнение. Но потом она, хоть и жила в отдельном пенале, стала заминаться, сигареты в ней тоже, и табак время от времени просачивался в рюкзак. Мне надоело его стирать, тем более что от запаха это не избавляло, и теперь я храню пачку, ставшую бесполезной и давно неактуальной - Никита с тех пор ни разу не закурил - дома в старой тряпичной сумке. В тоуте, как сказали бы Алька или Юлька.

А крышка неудобств не приносит, поэтому так и кочует со мной в рюкзаке. Она уже что-то вроде талисмана. Но Никите, конечно, я этого говорить не собираюсь.

Что это за крышка, он узнал, когда в моем рюкзаке протек тональный крем. Мне пришлось все вытаскивать и протирать, он заинтересовался странной для непьющей меня вещицей, и я, желая его подразнить, призналась, что это память о моем первом в жизни свидании. Тогда он и виду не подал, что эта информация его зацепила или он придал ей какое-то значение. Просто вернул мне крышку, не прося избавиться от нее и никогда больше о ней не заговаривая.

Но, оказывается, он лукавил и на самом деле хорошо запомнил и крышку, и чья она. Но все же как узнал имя?!

- Ты удивлена, что я помню такую мелочь? Это снова разбивает в пух и прах твою теорию о моей забывчивости.

- И это тоже. Но больше меня удивляет, что тебе известно это имя.

Еще совсем недавно я мучилась тем, откуда Дэн знает, как зовут Никиту, и вот у меня дежавю, только действующие лица поменялись местами.

Он на секунду задумывается.

- Мне казалось, я всегда его знал, но, наверное, нет. Вика называла его по имени, когда приходила выступать в твою защиту.

"Ох уж эта Вика и её излишняя откровенность…"

- Так почему ты до сих пор носишь в рюкзаке эту крышку? Тебе так дорога память о первом свидании не со мной?

Времени на то, чтобы придумать убедительный ответ, нет, спонтанно врать я не умею, поэтому приходится признаться:

- Выкинуть рука не поднимается. Когда я ее сохраняла, для меня это было важно. И хоть это давно не так, я не готова с ней расстаться.

- Тебе не кажется это странным?

- Нет. Викин цветок, насколько я знаю, всё еще у тебя, - парирую с вызовом, хоть вовсе не планировала огрызатья.

- Ладно, давай есть, пока твой крем-суп корочкой не покрылся, - великодушно заканчивает он неприятную тему.

Я радостно хватаюсь за эту возможность, потому что знаю, что если бы Никита попросил меня выкинуть крышку, я бы это сделала, но мне этого не хотелось. Не знаю, почему я за нее цепляюсь, ведь по факту и не вспоминаю о ее наличии, пока не нахожу в рюкзаке. Из-за этого и не выложила дома до сих пор - натыкаюсь на нее не чаще чем раз в полгода, когда меняю зимний рюкзак на летний. И не задумываясь, просто перекладываю в новый. Как карточки, как телефон, как паспорт, как упаковку жвачки - что-то обязательное и важное.

И это совершенно точно никак не связано с чувствами к Дэну - их попросту нет, а, сравнивая мои эмоции от встреч с Дэном с тем, что я испытываю по отношению к Никите, сомневаюсь, что они вообще были. Это точно было не те самое чувство. Что-то другое. Чему я затрудняюсь дать определение и оценку.