Аккуратно разделяю чешуйки и орешки, вручную потрошу кедровую шишку. Вспоминаю, как шишкари в тайге перекручивают шишку на примитивном аппарате, полностью разрушая структуру.
Обмотав резиновой губкой орех, креплю в тиски. Взвизгивает гравер, делает миллиметровое отверстие в орешке. Переворачиваю орешек, снова делаю отверстие. И так 54 раза.
Наступает полночь, когда вдеваю леску в каждый просверленный орех, завязываю узелки. При свете настольной лампы с удовлетворением смотрю на результат – четки из кедровых орех. Рисую эскизы поделок из кедровых шишек: подушка из шелухи, украшение из смолы, подставка под посуду из кедровых орешек, бусы.
Уставший, но с чувством выполненного долга, забираюсь в душ. Добравшись до постели, пробую выполнить методику выхода из тела во сне, но усталость выбивает сознание на втором десятке внутреннего счета.
Звенит будильник. 7.30. Переодевание, бег по городскому парку. «Трешечка» даётся нелегко. Чувствую, что неделю не бегал. После пробежки на стадионе выполняю силовые упражнения на рукоходе и брусьях. По возвращении домой выполняю боевые упражнения и работу с холодным оружием. Мачете с тяжелым свистом кружится над головой, заставляет концентрироваться на каждом движении. Разгоряченное тело с удовольствием принимает холодный душ.
Плотный завтрак. Яичница с колбасой. Кофе с сырниками и медом.
Достаю из тайника рабочие тетради. Расшифровываю таежные записи.
От работы отвлекает телефонный звонок. Медсестра из клиники говорит, что Диану переводят в обычную палату.
Надев бахилы, бесшумно шагаю по коридорам поликлиники, к женской палате, куда перевели Диану. Постучавшись, вхожу. В меня впиваются пять пар женских глаз. Здороваюсь со всеми, решительно направляюсь к кровати Дианы.
– Привет, красавица, – улыбаюсь, присаживаясь на край койки.
– Привет, врунишка, – отвечает без улыбки. – Выгляжу ужасно, видела себя в зеркало. Можешь не врать.
– Хорошо, – улыбаюсь. – Буду резать правду-матку.
– Гинеколог будет резать, – резко обрывает. – Ты кто?
– Э-э-э-э, – теряюсь, переспрашиваю: – Ты что, не помнишь?
– Помнила бы – вспомнила бы, – беззлобно отвечает. – Кто ты такой? Почему пришел ко мне? Я тебя не знаю.
– Ну и отлично, – начинает раздражать холодный тон и враждебное отношение. – Не хочешь общаться – ухожу. Будет хорошее настроение – позвонишь.
Достаю визитку, кладу на тумбочку, встаю с кровати, ухожу. Диана смотрит, не ожидая такой реакции, пытается решить, как себя вести.
– Стой. Не уходи, – слышу у дверей палаты. – Давай поговорим.
Молча возвращаюсь, сажусь на краешек койки.
– Ты всегда так поступаешь с беззащитными девушками? – пытается надуть губки и сыграть очередную роль больная.
– Будешь кривляться – уйду, – сухо обещаю. – Будешь развлекаться с соседками.
– Упрямый, – обиженно поджимает губы. Молчу, выжидая. Собеседница после паузы нехотя просит: – Если ты меня знаешь – расскажи. Чувствую себя героиней в дешевом сериале.
Спокойно рассказываю то, что знаю. Диана молча слушает. Закрывает глаза, словно переваривает услышанное. Резко открыв глаза и пристально глядя в лицо, задаёт ожидаемый вопрос: «Мы спали с тобой?».
– Да, – киваю.
– Не верю, – мотает головой, словно это дело первостепенной важности.
– Можешь не верить, – улыбаюсь, наклоняюсь, шепчу: – У тебя под левой грудью родинка и на лобке тоже, а на правой ягодице маленький шрам в виде крестика. Можешь проверить, когда уйду.
– Да могу и сейчас проверить, – злится, распахивает больничный халат, демонстративно смотрит на обнаженную грудь.
– Можешь не беситься, – миролюбиво говорю, с трудом отвлекаясь от вида аппетитной груди. – Я на тебя не претендую. Мы расстались недавно.