«Иллитиалы» довольно часто разъезжали, бродили по королевству людей и грабили деревни. Несколько раз, объединяясь с одним или двумя отрядами других разбойников, они нападали на небольшие и плохо защищенные города. Хотя ходили слухи, что они даже пару раз совершали набеги по ту сторону границы, на другие расы.

Лишь поздней ночью в палатке-трактире наступила тишина (если громоподобные храпы дюжины глоток можно назвать тишиной), и сын магов спал все в том же углу на земле, укрытой парой тонких дырявых лоскутов ткани.

В моменты покоя он всегда думал о своих родителях, пытался узнать, как их звали, как они выглядели. Но порой пытался понять, почему эти разбойники не убили его? Почему они подобрали его тогда? Чтобы сделать рабом? Но зачем?! Зачем утруждать себя младенцем, растить его, не давать умереть с голоду, лишь для того, чтобы сделать в итоге рабом? Это очень странно, и мальчик не мог этого понять этого. Если бы его растили для того, чтобы сделать одним из них, сиречь разбойником, то все моментально стало бы понятно. Но да ладно, для дурных мыслей у него впереди целый день, ему же хотелось подумать о родителях.

Мальчику снился очередной сон с ними. Как он с матерью и отцом вместе гуляли по какому-то городу, как они зашли в большой и красивый дом, а сам мальчик решил навестить своих друзей и побыть вместе с ними…

– Приютеныш, – послышалось где-то с другого конца палаты-трактира. Сын магов тот час же открыл глаза, вскочил с места и осторожно направился к Валису (уж его-то голос он ни с одним другим не мог спутать).

Обходя разбойников, которые, будто мертвые, лежали кто на земле, кто на столах, иные же сидели возле барной стойки и спали с кружкой в руках, он медленно, но уверено дошел до Валиса и обнаружил, что тот вразвалку ни то лежал, ни то сидел на стуле, жутко храпел и порой звал его.

– Приютеныш, – вновь сказал разбойник, несколько раз причмокнув ртом и захрапел.

Сын магов лишь с отвращением и презрением посмотрел на него, увидел, что на его столе лежал небольшой кинжал, и в голову закралась мысль. Мысль о мести за все годы унижения. Рука сама потянулась к оружию, и вот, когда оставалось только схватить кинжал за рукоять и молниеносным движением воткнуть в разбойника, мальчик замер.

Месть – это, конечно, хорошо, но самому умирать тоже не хотелось. А он помнил, чем закончилась прошлая подобная выходка, когда он попытался задушить одного разбойника. Тот, проснувшись, отпихнул от себя Приютеныша, словно пушинку, после чего стал орать на него и избил до полусмерти. Мальчик прекрасно помнил, как у него болели бока, живот, и ему чуть не сломали руки и ноги. Но сейчас же у него будет кинжал! Всего то и надо, что взять его да быстро воткнуть в голову. Но, даже если Валис не будет кричать, умрет быстро, не разбудив никого (сын магов рассматривал самый лучший из возможных исходов), то все равно все бы поняли, кто повинен в его смерти. Уж слишком все хорошо знали неприязнь маленького раба к нему, а Валис, подлец, этим пользовался. Оставалось только бежать из лагеря, что тоже невыполнимо, ибо далеко не все разбойники праздновали очередной удачный набег, а дежурные имелись всегда.

«Позже… еще рано»

Сын магов вернулся в свой угол и постарался уснуть как можно скорей, дабы вновь увидеть сон. Но в этот раз все было по-другому…

Он не видел своих родителей, не видел себя. Сейчас он будто бы вселился в чье-то тело и смотрел на все то, что видел другой. Вокруг лишь деревянные стены, крыша, кругом солома и на одной кучке лежала женщина и жутко кричала, а рядом с ней еще двое, служанки, судя по всему. Одна пожилая, а другая моложе. Сам не зная как, но мальчик сумел понять, свидетелем чего он стал, и что происходило перед ним, а также он понял, из чьих глаз наблюдал за прошлым. И осознание происходящего вскружило ему голову.