«Началось, – подумал Дед. – О, Господи! Тяжки грехи наши!»

– Ты чей? – спросил его сынуля. – Из моих?

– Из твоих, – тяжело вздохнул Дед.

– Отец чей что ли?

– Ну да…

– А чей же, батя?

Дед начал соображать, как бы ему так объяснить, чтоб побыстрее и насовсем уж вспомнил, но и грамма хоть какого соображения не лезло в полупьяную голову…

Заметил Дед некоторое время назад за сыном своим странность. Разговаривает, а из слов получается, что не с ним, отцом его, а с кем-то другим, одному ему известным. «Что ж, – думал Дед, – работает много, для людей старается, на благо отчизны, вот и постраннел. Двинешься тут, когда всё о родине, да о родине…».

Весьма кстати вышел из кухни официант с тележкой – блюда менять. Дед поманил его:

– Водички холодной не найдется? Хоть из-под крана. Мутит чего-то…

– Сейчас принесу.

– Да не надо носить! – поспешил сказать Дед. – Сам дойду. Прогуляюсь…

Официант кивнул.

Чувствуя на себе вопросительный взгляд сына, так и не получившего ответа, Дед торопливо вышел из-за стола.

На кухне было почти тихо, хотя народу толклось не мало. Наработались все с раннего утра, а потому были уставшие и неразговорчивые. Зато громко шипело масло на сковородах, шумели вытяжки и всякие приборы для облегчения кулинарного труда.

– Надень, а то заляпаешься, – Повар протянул Деду халат. – У нас тут масляно.

Дед надел халат и устроился у стенки за расцарапанным столиком о четырёх тонких металлических ножках врастопырку.

Повар открыл бутылку столовой воды, положил всячины всякой на большую тарелку и поставил перед Дедом.

– На вот, закуси.

– О-о! Капусточка, грибочки… – выпив немного воды, без особой охоты перебирал Дед вилкой угощения. – Собирал и я в прошлом году. В этом заленился, не пошёл. Сынок мне всяких разносолов – покупных, правда, – целый холодильник набил. Говорит: «Отдыхай, отец!» Да это ж не домашнее. Но с ним спорить… Обидится на копейку, а расшумится на сто рублей… Ой, нет всё-таки… Спасибо, чего-то не хочется мне. Водички ещё выпью, а это не буду. Я не трогал, можете обратно положить. А вот ещё бы рассольчика… не найдётся?

– Да-а-а, сынок у тебя необычный, – Повар прижал донышком половника капусту в бочонке. Рассол не спеша, перекатываясь через край, заструился в ложку. Перелил в стакан, обтёр его от мокрого и подал Деду. – Все бы так пеклись о родителях. А на самолёте не боишься?

– На каком самолёте?

– Ну, вот на Канарские острова собираешься. Или куда он путёвку-то сегодня тебе презентовал, на торжественной части? Забыл уже? Туда же на самолёте надо.

Дед задумался, брови приподнял, глаза округлил, головой покачал – удивился.

– А поездом – никак?

– Если только сынуля твой мост прям до места перекинет и поезд по нему пустит, – засмеялся Повар.

– Далеко ли?

– До Африки считай…

– Это, наверное, дорого, – ничуть не улыбаясь, сказал Дед.

– Да уж, тут его капитала точно не хватит…

– Ну, ничего, и на самолёте слетаю. Я ни разу не летал, попробую. Мне чего… Я уж пожил…

– Да всё нормально будет! Чего ты так мрачно-то? – усмехнулся Повар.

Дед отглотнул рассольчика, повертел стакан.

– Теперь можно чего и покрепче. Не дадите?

– Осилишь? – Повар достал из шкафа коньяк.

– Давай! Может, за компанию?… Заодно и закусим, из тарелочки…

– Ну… если немножко, расслабиться…

И Повар присоединился. И взбрело тут Деду похваляться сыном и новой своей жизнью. Что, мол, обещал ему сынок квартиру в городе купить, да вроде, как и купил уже. Пока он, отец его, на канарских пляжах загорать будет, здесь как раз её ремонтом отделают. Да ещё дом в деревне есть. С ним расставаться жаль, конечно, да с собой не заберёшь. Кому-нибудь из родственников отдаст. Наметил – сестре, но не решил ещё. Хотя завещание на всякий случай оставил, в доме же и припрятал. Мало ли что. Пусть будет… А пока жизнь заново начинается, надо бы и семейную часть её наладить. Надоело одному в окно зыркать, по утрам шторы раздвигая для пустого солнечного света. Вот на Канарах поймает канареечку какую попушистее и привезёт сюда. Пусть щебечет…