Я сижу вместе с бабушкой и дедом, и я очень рад, что наконец-то выбрался к ним, и недоумеваю, отчего это я столько лет не приезжал к ним в Кишинев?

Мы пьем вместе чай с булочками. Пережившая голод бабушка всегда следила за тем, чтобы в доме было вдоволь хлеба. И на столе лежит ароматный свежий ржаной каравай с хрустящей корочкой и много сдобных булочек, рогаликов всяких. Мы пьем чай и разговариваем, как обычно, громко, ведь оба они на старости лет стали глуховаты.

Мне радостно, и я понимаю с облегчением, что на этот раз мне не надо никуда спешить – ни на работу, ни в университет, ни в школу, ни на встречу с подростковой любовью, ни к товарищам захватывающих детских игр. На этот раз я никуда не тороплюсь, и могу хоть всю оставшуюся жизнь вот так просидеть за чаем и беседой.

От первого сна грустнее всего просыпаться.

_____________________

– Пару месяцев назад выхожу я из магазина – и вдруг ко мне подбегает какая-то женщина и начинает обнимать меня и целовать, и плакать! «Роза Андреевна! Роза Андреевна! – кричит. – Вы даже не представляете себе, как я Вам благодарна!» А я стою и понять ничего не могу – я ее не узнала сначала. А потом вспомнила: это же мать Сажина! Ой, как я с ним намучилась! И после уроков с ним просиживала, и с ней без конца разговаривала. А вот он, оказывается, выучился, профессию получил, человеком стал, женился, своих двое детей у него…

Моя бабушка ушла на пенсию, когда ей исполнилось 55 лет – день в день, не проработав после дня рождения даже до конца рабочей недели. А до этого она тридцать лет работала учительницей. Сначала преподавала русский язык и литературу, потом перешла в начальную школу. Мы с сестрой и двоюродным братом всегда очень любили ее рассказы о школе. Мы снова и снова просили бабушку их пересказывать, и она в лицах свои истории повторяла.

Одна из них про мальчика Саначина. Он все время на уроках отвлекался, залезал под парту, рвал там какие-то бумажки или ел что-то. Очень бабушка мучилась с ним. Она как-то раз сказала ему: «Саначин, выйди из класса и приведи себя в порядок!» А он не вышел.

– Голову из-под парты вытащил, смотрит, жует что-то… Я ему опять говорю: «Выйди из класса!» А он всё сидит. Дети смотрят на него, смеются… Он тогда кривляться начал – когда увидел, что дети смеются. Я ему опять говорю: «Выйди из класса, а то я сама тебя выведу!» Он опять не вышел. Тогда я подошла, взяла его на руки и вынесла из класса. Дети смеяться начали, а ему не понравилось… А что я могла сделать? Зато потом он уже слушался меня!..

Была еще история про девочку Аллу.

– Показываю я им букву «А». Посмотрели, повторили, записали. Запомнили. Через пять минут спрашиваю: «Алла, что это за буква?» «Не знаю…» Думаю: «Что такое?» Оставила ее после уроков. Позанималась. На следующее утро приходит – я ей опять: «Алла, что это за буква?» – «Не знаю…» Я думаю: «Да что ж такое-то? Что с ней делать? Мне же надо как-то ее учить! Мы же с детьми уже другие буквы проходим!» А потом уже директриса сказала мне, что эта девочка умственно отсталая, что мама долго уговаривала ее взять девочку… «Возьмите, говорит, ну возьмите!» Ну, думаю, тогда понятно! А я-то думала – что такое? А так поняла все…

– Папа мой – ваш прадедушка – был красным комиссаром! Он воевал в Гражданскую. Скакал на коне с шашкой! А потом у меня была корочка, что я член семьи красного комиссара. Меня пускали в баню бесплатно.

– Я очень любила кататься на коньках. У меня были такие деревянные конёчки – красивые, с закруглениями впереди. «Снегурки» назывались. Я привязывала их к валенкам и каталась по Оренбургу. Иногда просто по улицам каталась. Но частенько мы с ребятами прицеплялись к полуторкам и ехали так. А когда нас ловили милиционеры, они срезали коньки и уносили. И не отдавали.