– Выйти за него, как сказано в договоре, тоже готовы? – уточнил Эмиль. Я фыркнула от досады – провести его, конечно же, не так-то просто.

– Я – дочь Бартолио Шторма, и я исполню свой долг, – гордо вздернув подбородок, процедила я.

На этот раз мои слова вполне успокоили капитана, он кивнул и позволил юнге, который крутился у входа, меня развязать. Я с облегчением поскребла ногтями покрасневшие, ободранные почти до крови запястья. Они, конечно же, начали чесаться еще сильнее.

Поведя затекшими плечами, я судорожно размышляла, что же делать дальше, но сказать ничего не успела.

– Сирены! – взревел боцман.

Тут же забыв о нашем разговоре, Эмиль ринулся на палубу.

– Свистать всех наверх! Поворот через фордевинд! – четкие команды гремели одна за другой. Я краем сознания понимала, что капитан отклоняется от курса, чтобы увеличить скорость – так бороться с жителями морских глубин проще.

Я стояла, будто превратилась в каменную статую, и старалась успокоиться. Почему-то раньше мне казалось, что этот – единственный за все плавание жуткий момент уже миновал, что я упала в обморок после того, как команда отбилась от шайки человеко-рыб. Однако мне придется пережить эту жуткую битву вновь.

Сжавшись, я вспомнила, как в прошлый раз несколько часов не утихали звуки боя, и как после него пришлось хоронить нескольких моряков. Хотела по привычке заблокировать чем-нибудь дверь каюты, забиться в угол и зажать руками уши, но на пол пути остановилась, осененная внезапной догадкой: вот он, «поворотный момент», в который я могу все изменить.

Пока не знаю, как – в прошлый раз я даже не видела этого боя, но кое-кто из моряков шептался, что это нападение не было случайным, и что им руководил кто-то могущественный. Кто-то, кто очень не хотел мира между домами Шторма и Штиля.

Грудь сковывал страх, но я чувствовала, что если не сделаю хоть что-нибудь сейчас, то за все остальное плавание может и вовсе не представиться шанса. Однако могу ли я выйти? Стоит мне только показаться на палубе, как меня тут же затолкают обратно, еще и запрут.

Возня на палубе стихла, слева послышался плеск воды. Я заметила, как вверх на огромной скорости пронесся человекоподобный силуэт, но не смогла его толком разглядеть.

Я еще немного помедлила, но странное чувство толкало вперед. Шум наверху нарастал, то справа, то слева доносились всплески воды: сирены, разгоняясь, выпрыгивали из морской глубины и взмывали над кораблем, чтобы в своем полете задеть кого-нибудь из моряков острыми ножами, сделанными из странного подводного растения.

Что же делать? Я огляделась, взгляд зацепился за сундук с одеждой у изножья кровати. Не без усилий подняв тяжелую крышку, я стала копаться в вещах. Вернее, в легких платьях, которые привыкла носить, находясь на корабле.

Только у самого дна, в углу, обнаружились штаны, которые я надевала лишь однажды – во время нападения на корабль, чтобы слиться с матросами и сойти за юнгу. Что ж, почему бы и нет? В суматохе боя никто не будет разбираться, а позже я, может, смогу объяснить свою самоубийственную храбрость.

Пока я торопливо стягивала промокшее платье и подпоясывала просторные штаны, наверху послышались выстрелы. Моряки пытались сбить пролетающих над палубой сирен. Первые шлепки рыбьих хвостов о разогретые полуденным солнцем доски не заставили себя ждать.

Скрыв волосы под черной банданой, я наконец выскочила из каюты. В этот момент корабль тряхнуло настолько сильно, что меня привалило к стене. Я врезалась в нее плечом, но тут же от вскочила и побежала наверх. Но перед выходом на палубу замерла.