– Скажите, господин Навас, вам когда-нибудь случалось видеть, чтобы люди после потери сознания вели себя странно? – аккуратно спросила я, с тревогой наблюдая, как лекарь копается в чемодане с инструментами.

– Да, нечто подобное я видел, – обтекаемо ответил он и бегло взглянул на меня. – На островах такое случалось во время сильной жары: люди теряли сознание, а после того, как приходили в себя, рвались поговорить с Патриархом, рассказать ему об ужасной бойне, которая им привиделась, и о гибели его и всей его семьи, или еще какие-нибудь бредни.

Меня пробил холодный пот – то ли от осознания, что я далеко не единственная, кто видел недалекое будущее своей родины, то ли от того, что в руках лекаря сверкнула тонкая изогнутая игла для кожи.

Испуг, вероятно, отразился на моем лице, потому что господин Навас, прокаливая иглу над зажженной лучиной, мягко мне улыбнулся.

– Вы, вероятно, тоже испытали неприятные переживания из-за жары или видели странные сны и можете себя чувствовать необычно, но не волнуйтесь. Я уверен, ваш случай не критический и через пару недель хорошего отдыха вы полностью восстановитесь и думать забудете о дурных предзнаменованиях, – целитель улыбнулся и поднял к лампе иглу, внимательно ее рассматривая, а потом бросил в какой-то мутноватый раствор, отчего металл зашипел. – Прошу прощения, но придется шить, – буднично добавил он, кивая на мое предплечье.

Я все же опустила глаза на рану, чувствуя, что дрожу, и рассмотрела глубокий длинный порез. К моему удивлению, смотреть на собственное мясо оказалось не так противно, как представлять его, но все же я ощутила, как к горлу подкатил приступ тошноты.

– Делайте все, что необходимо, – сглотнув, просипела я.

В моем разрешении лекарь, конечно, не нуждался. Вымочив в растворе и шелковую нить, он вставил ее в узкое ушко и поднес иглу к коже, Я отвернулась и сжала зубы, когда острие первый раз вонзилось в тело, но постаралась не издавать лишних звуков: сейчас на корабле и так относятся ко мне как к нежной кукле, и я должна как-то изменить всеобщее мнение.

Время растянулось, как патока. Каждый новый стежок приносил все меньше боли, будто я привыкала к ней. Горела уже вся рука, а не только место раны, и хоть ничего смертельного со мной не происходило, я все же сомневалась: не слишком ли высока цена за шанс договориться с тритоном, который, я, может, даже и не заслужила?Перед глазами поплыли темные круги, но сознание я не потеряла. Дернулась вперед, пытаясь встать, но меня повело в сторону. Приложившись виском об острый угол ящика, я тихо выругалась и опустилась на колени в надежде быстро переждать приступ боли.

В этот момент разбуженный грохотом и плеском воды юнга вскочил и огляделся мутными со сна глазами. Быстро оценив ситуацию, он вынул из-за пояса кинжал и бросился к тритону.

– Морская тварь нападает! – заверещал он, занося лезвие.

Нет! Он же все испортит!

Не успев подумать, я кинулась наперерез мальчишке и сбила его с ног. Мы вместе ушли с головой в вонючую трюмную воду, левую руку обожгло болью. Юнга вскрикнул и забил по деревянной переборке рукой. Я поднялась на колени и, кое-как отплевавшись от воды с привкусом гнили, вытянула за шкирку и его. Парень, выпучив глаза, начал хватать ртом воздух и озираться, при этом руками он шарил под водой в попытках отыскать кинжал.

Я заметила прохладный блеск металла раньше, чем он, схватила оружие и отпрыгнула на пару шагов.

– Да я же… вас… защитить, – растерянно пробормотал мальчишка, заметив в моей руке клинок.

– Спасибо, – выдохнула я, но кинжал отдавать не спешила.