Сборник богослужебный. Из собрания Я. А. Кожурина. Вторая половина XIX в.

Между тем, окольные жители новообрядческого вероисповедания свидетельствовали, что «им случается видеть, как по большим праздникам съезжаются с разных мест в деревню Маево раскольники на богомоление, и в особенности многочисленные сборища раскольников бывают… 15-го июля в день Кирика и Иулиты и в день Покрова, когда отправляется поминовение по родственникам хозяев дома в деревне Маеве»94.

Выяснилось также, что становой пристав 2-го стана Войно-Оранский не только знает о «сборищах раскольников на богомоление в деревнях Пружинце и Маиове», но и часто бывает в домах наставников Спиридона Макаровича и Федора Андреевича. Как указывалось в материалах следствия, «Федор Андреев и его семейные даже хвалятся коротким знакомством с ним»95. В этой связи было заведено целое дело «в отношении действий к раскольникам» пристава Войно-Оранского96. Ко всему прочему ему вменялось в вину и то, что это именно он якобы научил наставников взять годовые паспорта, «дабы чрез это они могли иметь средство укрываться от преследования Правительства». В результате этого дела Войно-Оранского перевели в соседний Себежский уезд, хотя и с сохранением должности.

16 февраля 1858 года невельский исправник потребовал с маевского наставника Федора Андреевича расписку в том, что он не будет отправлять треб, но тот отказался, сказав, «что он не даст таковой подписки без согласия братии их толка». За «упрямство и непреклонность» Федор Андреевич был заключен в Невеле в тюремный замок, «буде не представит по себе надежных поручителей». Если же таковые найдутся, то местному приставу было предписано «иметь за ним неослабный надзор, чтобы он Андреев односектаторам своим отнюдь не осмеливался преподавать духовных треб по раскольническому обряду». Однако в тюремном замке Федор Андреевич просидел недолго. 17 февраля невельский мещанин Григорий Михайлович Гусев написал поручительство, а уже 18-го маевский наставник был отпущен под полицейский надзор.

В 1859 году имена вышеупомянутых наставников вновь появляются в связи с начатым еще в 1857 году «Делом о совращении в раскол крестьянки Невельского уезда помещика Ханыкова Натальи Трофимовой и о именующем себя раскольническим наставником Иване Григорьеве». Итогом этого объемистого дела стала последовавшая 4 февраля 1859 года резолюция министра внутренних дел: «Секретный Комитет полагает: раскольников Сотникова, Макарова и Андреева подвергнуть полицейскому надзору, прекратив о них дело», поскольку означенные лица «не изобличаются в совращении других в раскол»97.

Новые сведения о Пружинской моленной появляются уже спустя четыре года. 15 октября 1863 года Полоцкая духовная консистория слушала рапорт гультяевского благочинного священника Иакова Купалова. При нем был представлен рапорт священника Рыкшинской церкви Петра Серебреницкого от 12 сентября 1863 года о том, что некоторые прихожане Рыкшинской церкви уже шесть лет как не бывают у исповеди и причастия. Среди них: Быковского сельского общества деревни Уструг Феодул Васильев, Агафья Емельянова, Прасковья Никитина, Димитрий Минин, Евдокия Максимова, Ларион Никифоров, Феодот Никифоров, Прасковья Иванова, Ларион Петров, Петр Иванов, жена его Прасковья Федорова, Анна Никифорова, села Быкова Климента Яковлева жена Пелагия Иванова, деревни Сильвестрова: Матрона Захарова и дочь ее Вера Андреева, деревни Сидорова: Василий Димитров и жена его Евдокия Романова, Михаил Романов, дети его Дарья и Семен, Фекла Давыдова, дети Филипп и Феофан («незаконнорожденные»), деревни Заполки: Агафья Емельянова, Ксения Никитина, Александра Фомина, деревни Копатилово: Григорий Федотов, Василий Яковлев и жена его Екатерина Григорьева, Гавриил Романов, Карп Иванов, Лукьян Федосеев, Афанасия Яковлева, деревни Семенова: Аггей Григорьев, деревни Яйцова: Феврония Климентова, дети ее – Марья и Анна («незаконнорожденные»), деревни Алушкова Евдокия Андреева. Было открыто новое дело о «совращении в раскол» – «Дело по отношению Полоцкой духовной консистории о нехождении к исповеди некоторых прихожан Рыкшинской церкви Невельского уезда», в результате которого власти снова вышли на Пружинскую моленную.