Как расцвело, потушил он костер и побрел полусонный в деревню собирать коров на пастбище. Вывел стадо на поляну к реке, подальше от леса, а сам от бессонной ночи здесь же, на камнях и уснул. И вновь в дивном сне явилась ему Любавушка. Сама подходит, сама под руку берет, за рукав тянет. Открыл Данилка глаза. Так это ж не Любава! Ненаглядка опустила голову, и рогом ему в бок тычет. Данилка со сна осерчал. Отпихнул глупую скотину. А Ненаглядка все одно мычит, так и норовит лбом в ребро уткнуться. Протер Данилка глаза, огляделся. Сразу смекнул, что к чему, когда на другом берегу между кустов промелькнула серая шерсть.

Чует волк добычу, да подойти боится. Знает, один супротив пастуха и целого стада много не навоюет. Данилка прицелился, запустил камень через речку. Вновь на безветрие встрепенулись зеленые ветки. А Данилка что есть мочи затянул песню. Волки этого ох как не любят! Издревле пастухи так их от стада и отваживали, когда под рукой ни псов ни ружья. То в колокольчик зазвенят, то песнь запоют. Конечно, от стаи волков эдак не спасешься, а вот от одиноких охотников на коз и коров всегда можно.

Отогнал Данилка волка, и подивился коровьей разумности. Ненаглядка не спроста его рогом толкала – будила. Кабы ни она, к вечеру не досчитаться ему еще одной коровы.

Зачерпнул парень из речки студеной воды, омылся. Больше ни единого волка не проглядит! Сел на высокий камень, чтоб другой берег виднее был, и смотрит во все глаза. Солнце уж к самой середине неба подползло. Весенние лучи ласковы, что материнские руки, гладят по спине. Да и под журчание реки не долго задремать. Лишь почувствует Данилка, что в сон клонить начинает, окунет лицо в воду, и вновь садится стадо караулить.

Часа не прошло, как на другом берегу кусты снова зашевелились. Данилка насторожился. Уже и камень приготовил запустить, как вдруг вместо волка из-за кустов показалась мужицкая голова. Дед, кафтан поношен, космы не чесана, борода по самую грудь. И откуда нелегкая принесла? Данилка в своей деревне всех знал, а этого не припомнил.

Вышел старик из-за кустов, отряхнул с одежи налипшие ветки, поглядел на парня. Так и есть – не из местных дед, – утвердился в догадках Данилка. Оно конечно хорошо. Незачем людям знать, что их коровушки на камнях пасутся. Другое дело – откуда деду взяться?

Дед тем временем подкатал штаны и в брод через реку на Данилкину сторону. Тот даже с камня подскочить не успел, чтобы старому человеку руку подать – он уж тут как тут. Юркий. Остановился, окинул взглядом стадо.

– Чего это ты коров на камнях пасешь? – спрашивает. Голос сухой, с присвистом. Данилка даже поежился. Нехороший голос.

А старик уселся рядом, выставил солнышку босые ноги.

– Почто, спрашиваю, коров голодом истязаешь?

– Да я и рад бы стадо на травушку отвести, так от волков спасу нет. – вздохнул Данилка. – А ты, никак заплутал, дедушка?

– Я-то? Хм… – скривился дед,– Козы б плутали, да волки не дали. По твою душу, пади, бродом шел. Звал что ли?

Данилка чуть с камня не слетел.

– Кого? – однако, смутная догадка в голове все же промелькнула.

– Меня, а то кого ж? Аль не твой гостинец давеча под березой нашел?