После сеанса осталось неприятное чувство, но это обычное явление после просмотра фильма ужасов. Сцена из кино забылась через неделю, однако спустя месяц-другой, стало понятно, что что-то произошло. Я стала плохо спать, вздрагивала, все время чего-то боялась, пропал аппетит, и, вообще, было такое ощущение, что внутри что-то сломалось.

–Тебе надо к бабушке сходить, – сказала мама в ответ на мои невнятные жалобы.

– К какой бабушке?

– К хорошей. Я спрошу у соседки. Знаешь, говорят, как к бабушке сводили?

Я слышала это выражение, но не думала, что оно на самом деле может означать какую-то конкретную бабушку. Между тем, соседка дала адрес женщины, занимающейся снятием сглаза или чем-то в этом роде. Не какую-нибудь колдунью или ведьму, а просто бабку, практикующую старинные деревенские ритуалы, к которым относятся заговаривание пупка у младенцев, излечение заикания при помощи манипуляций с ножницами, а также чтение молитв на снятие испуга.

Жила она недалеко, в обычном панельном доме на третьем этаже и не была такой уж старой. «Сейчас мы все сделаем», – сказала она, не дослушав мои страдания до конца. Видимо, причин, которые могут испортить внутренне состояние человека, не так уж много, как и разновидностей фильмов. Она нагрела на плите кружку с воском, посадила меня на порог между ванной и коридором, и, держа над головой ковш с водой, и что-то при этом шепча, вылила в него расплавленный воск. Попав в холодную воду, воск тут же застыл, она аккуратно вытащила его из воды и показала мне.

– Узнаешь?

Воск вылился в форме той женщины-птицы, о которой я уже успела забыть.

Знахарка тут же смяла воск в руке и сказала, что это все. Я заплатила небольшую сумму денег, которую сказала соседка, и ушла.

После этого мои недомогания исчезли, как не бывало. Испуг, вытянутый из моей головы таким странным образом, перестал меня портить.

Столько лет прошло с тех пор, а я все помню, что пообещала принести ей клубники, когда та поспеет, но так и не принесла.

Мишку Тэдди подарили Аниным племянникам, когда те были еще детьми. Это была мягкая игрушка небольшого размера, цвета «кофе с молоком», скроенная по правильным лекалам. У мишки было умное и немного грустное выражение стеклянных глазок и вышитое сердечко на груди. Мальчишки в мягкие игрушки не играли, поэтому его посадили на полку над телевизором, где мишка Тедди и провел лет восемь.

Однажды, собираясь на работу, Аня обратила на него внимание и решила взять с собой; просто так, за компанию. Она сняла мишку с полки, прижала к груди и поглядела на себя в зеркало, – игрушка пришлась ей к лицу. Дело в том, что с годами Аня так и не приобрела взрослый вид. Она была невысокого роста, с маленьким вздернутым носиком и короткой детской стрижкой на прямых волосах, спину держала ровно, и движения ее были несколько угловатыми, как у маленькой девочки. Из-за особенностей фигуры Аня носила платья чуть ниже колена и обувь на низком ходу, к тому же имела пристрастие к беретам, которые придавали ей сходство со школьницей, не смотря на то, что школьницы перестали носить береты лет тридцать назад. Несмотря на инфантильную внешность, у Ани был свой маленький бизнес, который приносил деньги, но забирал почти все свободное время, включая выходные и праздники, а заодно и личную жизнь.

Ее рабочие дни проходили в старом гулком помещении с высоким потолком, в окружении четырех громоздких и шумных вязальных машин, управляемых с компьютера, где, кроме нее, не было никого. Аня давно привыкла к шуму, по коллективу не скучала, но тяготилась тем, что в мастерской не было окон, и ее будни освещались только холодным мерцанием ламп дневного света. Кроме того, очень угнетало однообразие. Год за годом рабочее время прессовалось в какой-то один-единственный долгий день, да и тот не был ничем примечателен. Одинокое существование подъедало ее изнутри, несмотря на упрямый голос разума, говоривший о том, что ее работа не так уж плоха, и жаловаться не на что.