Однажды они сидели в малом зале кинотеатра «Сатурн» на сеансе «кино не для всех». Показывали длинный фильм богемного французского режиссера под названием то ли «Голая лагуна», то ли «Прозрачная обнаженность». Картина состояла из нескольких сюжетов про любовь. В третьей части был история, очень похожая на ситуацию Ларисы с Борей, – короткая зарисовка про отношения зрелых людей, желающих близости, и не верящих в ее возможность. Все, о чем думает каждый из них, что недоговаривает, о чем мечтает, было показано просто, ясно и беспощадно.
«Это было так похоже на нас, что мне стало противно», – призналась Лариса вечером своей сестре.
Когда они вышли из кинотеатра, Боря некоторое время молчал, а потом прикурил сигарету и с досадой произнес: «Наснимут же фиников!»
Там же, у «Сатурна», Боря с Ларисой попрощались. После этого они больше не встречались и не звонили друг другу.
Статья
Ульяна любила рисовать с детства. Она была усидчива и старательна, поэтому, еще до поступления в школу, у нее уже накопилась целая коробка рисунков. Здесь были самые первые головоноги, домики и радуги, потом они сменились на котиков и ежиков, затем пошли феи и русалки, единороги и принцессы. После поступления в художественную школу детский воображариум быстро эволюционировал в карандашные рисунки гипсовых розеток и академические натюрморты акварелью. Мама хвалила Ульяну, хранила ее рисунки и говорила, что талант она унаследован от дяди Вовы, маминого двоюродного брата, и Ульяна обязательно должна стать художником, когда вырастет.
По окончании школы Ульяна поступила в институт на отделение художника- реставратора, уверенная в своем таланте и трудолюбии.
Курс подобрался слабый. В этом никто не был виноват, просто часть девушек была принята по блату, другие подались в реставрацию, не имея склонности к точным наукам, а кто-то просто пересиживал время от школы до замужества, и учеба в институте была для них что-то вроде прослойки между детством и самостоятельной жизнью. Ульяна не думала о замужестве и не мечтала о детях, а взрослую жизнь представляла себе ровно такой же, как детство, только без маминых нравоучений про необходимость женихов, заработка и предстоящую ответственность.
Ульяна дольше других засиживалась на уроках рисунка, не жалела красок на живописи и скребла пером на занятиях плакатного мастерства. За свое рвение она стала любимицей преподавателей, и вполне могла бы окончить институт с отличием. Этим, конечно, можно было гордиться, но к пятому году обучения ее приоритеты вдруг поменялись. Большинство сокурсниц успели выйти замуж, а Ульяна по-прежнему была одна, и ничего путного на горизонте не маячило.
«Как-то надоело все это, – думала она, возвращаясь домой с очередного просмотра, – и дни какие-то одинаковые, и картины получаются похожими одна на другую, и вообще – где мужики?»
В тот же вечер Ульяна объявила активный поиск жениха. Она пересмотрела свой гардероб, прибавила красок в макияж и остригла волосы, подписав им приговор фразой «как у старой русалки». Примерно через полгода нашелся подходящий жених, – спокойный, рукастый, не хуже, чем у других, и в скором времени они поженились. Потом родился Ваня, а через полтора года – Маша, и Ульяна полностью погрузилась в жизнь детей.
Пеленки, соски, распашонки, ежедневные купания и прогулки, – материнство поглотило Ульяну целиком. Детская кухня, дневной сон, плач по ночам, детский смех и детские болезни, первые шаги и первые слова, – все это затянулось на годы, и прежняя жизнь стала казаться лишь треснувшей скорлупкой, внутри которой начал развиваться живой росток.