Нет возврата… Страшно, что ли?
Сорок бед – один ответ.
Весна уже поблизости
Весна уже поблизости, но ночи
Ещё в распоряжении зимы.
А днём тепло. Но всё-таки не Сочи.
Хотя и не низовья Колымы.
Вот и сейчас. Метель гарцует рьяно
На белом своенравном скакуне,
Свистит и воет форте и пиано,
Свободы не давая тишине.
А тишина, забившись в угол, в доме
Моём нашла спасенье до поры
И не выходит, силы экономя
И соблюдая правила игры.
А правила просты: метель немного
Побуйствует и прочь умчится вскачь.
И в добрый путь. Пусть скатертью дорога
Расстелется. Всех благ, метель! Удач.
Прописку сменишь, в северных широтах
Поселишься на время. А весна
Возьмётся за весеннюю работу…
И выйдет на свободу тишина.
Свет и тени
Рассвело. И неяркий свет
По сугробной разлился пене.
Равномерно и ровно. Нет
Ни единой заметной тени.
Странен мир, если нет теней —
Не объёмен, почти двухмерен.
Вне реальности. Но и в ней.
Неустойчиво-неуверен.
А к полудню сошёл покров —
Растворился, как будто не был,
Плотный занавес облаков.
Нараспашку открылось небо.
И потоком с небес к земле
Хлынул свет. Но в одно мгновенье
Тараканами из щелей
Появились, возникли тени.
Мест без тени на свете нет.
Тени, видимо, вездесущи.
Не секрет: там, где ярче свет,
Там и тени черней и гуще.
Погожий выходной
Солнце с аппетитом молодым
Поглощает символ зимней власти —
Снег. Исчезли, сгинули, как дым,
Будни надоевшего ненастья.
Под карнизом бойкая капель
Яростно колотит по отмостке.
Для машин огромная купель
Вольно разлеглась на перекрёстке.
На аллее скверика – мольберт.
И художник… Дремлет, впал в истому.
А коты устроили концерт
В дебрях недостроенного дома.
Город, одурманенный весной,
Сплюнул смог и дышит полной грудью,
Позабыв в погожий выходной
Монотонность надоевших будней.
Март. Зарисовка
На речке лёд напоминает паутину —
Густая сеть промоин, трещин, полыней.
Невероятные абстрактные картины
Рисует солнце из проталин и теней.
На погрубевшей от тепла холстине снега —
Рядно рядном, а не художественный холст.
И воробьи ныряют в лужи без разбега.
И календарь уже не так нахально толст,
Как в январе. Он похудел почти на четверть
И с каждым днём теряет свой солидный вид.
У входа в парк на тротуаре что-то чертит
Кусочком мела восьмилетний индивид,
Сосредоточенно сопя и на прохожих
Не отвлекаясь, – для него их просто нет.
Он очень занят, и мешать ему негоже:
Любое дело очень важно в восемь лет.
Неправ, кто думает: мол, мне б его заботы…
Вот я и в парке. У реки. На берегу.
А тень моя смешно запуталась в тенётах,
Сплетённых солнцем из проталин на снегу.
Электричка
Перрон. Платформа. Суета, столпотворенье.
Как будто кто-то дал команду на отъезд,
И всё столичное народонаселенье
Вдруг охватила тяга к перемене мест.
В обычный день не видел я такого бума.
А перед праздником не действует закон
О перемене мест слагаемых, где сумма
Не изменяется… Скорее бы в вагон!
В вагоне давка, гвалт, – не слышно мыслей даже,
Не чьих-то – собственных. Наверное, их нет.
Не отвлекают заоконные пейзажи —
Сквозь муть и грязь в вагон едва сочится свет.
Пытаюсь думать, но от мыслей лишь обрывки
Бессвязно в голову врываются сквозь шум.
И те – про то, что не доделал, про ошибки,
Про то, что я не так живу, не так дышу…
Ещё не поздно… И, наверное, не рано,
Прервав ненужное зализыванье ран,
Пройти тараном сквозь толпу, достичь стоп-крана
И… убедиться: не работает стоп-кран…
Неужто старею?
Достаточно было случайного взгляда
На зеркало – стало всё ясно без слов.
Неужто старею? Какая досада!
К такому подвоху я не был готов.
Нет, знал, что когда-нибудь тропка не в гору
Пойдёт, а с горы: жизнь есть жизнь – ной, не ной.
Но верил, что будет такое нескоро.
И даже надеялся, что не со мной.