– Это мои работы, – отрезала я.

Геннадий Александрович вздернул брови и пододвинул карандаш.

– Разрешите спор. Нарисуйте что-нибудь.

– Что именно? – приняла я вызов. – Могу нарисовать вас, – предложила я, когда он пожал плечами, и потянулась за карандашом.

Мне дали чистый лист, и подложив под него папку, я сделала быстрый набросок. Рисовала быстро, но все равно ушло минут двадцать. Они терпеливо ждали, пока шелестел карандаш. Мне хотелось утереть нос выскочке-менеджеру. Ненавижу несправедливые придирки.

Люди, далекие от творчества, часто скептичны.

Андрей рассмеялся, когда узнал, что я художница. Всегда снисходительно относился к этому. Но ему можно, он служил, воевал, всю жизнь занимался грязными вещами. А этому эйчару нельзя.

Я почти закончила и остановилась.

Все передала – наклон головы руководителя, солнце за спиной, строгий рот. Но в чертах рисунка явно проступал он. Так глубоко в душу въелся его образ, что когда думала о нем, Андрей приходил сам.

Нельзя получить все: и талант, и любовь. Меня и так щедро одарили, не о чем плакать.

– Не сомневайтесь во мне, – я протянула лист Геннадию Александровичу.

Тот внимательно взглянул на работу. Наверное впервые чем-то заинтересовался, что ему под нос подсунули. Такие люди тщеславны. Хорошая была идея – нарисовать его.

– С понедельника приступайте, – решил он. – Под твою ответственность, Миша.

– Спасибо, Геннадий Александрович, – с серьезным облегчением выдохнул тот.

Я тоже обрадовалась и чтобы скрыть улыбку, опустила голову.

Когда все ушли, Михаил пожал мне руку.

– Поздравляю! – у него была потная ладонь, лоб взопрел – может быть, из-за жары, солнце лупило им прямо в спины. – Мы победили, вы в команде.

От метро я возвращалась прогулочным шагом, счастливо щурясь на солнце. Только сейчас заметила и вдохнула весну. Самая сложная задача решена. Я нашла хорошую работу, есть заказы, накопления на черный день – все будет хорошо, дело за временем. Хорошо себя зарекомендую – может, частично уйду на удаленку. Рано или поздно я привыкну, приживусь, подрастет дочка и мне не будет так одиноко и страшно вечерами.

– С понедельника можете выходить на полный день, – предупредила я няню.

Остаток недели я проводила время с дочкой.

Мы гуляли, веселились. В парке я пускала мыльные пузыри, а Аня пыталась их ловить. В воскресенье приготовила одежду, тысячу раз проверила, все ли в порядке. Я страшно нервничала перед первым рабочим днем.

Но все прошло благополучно.

На проходной мое имя внесли в списки и беспрепятственно пропустили, а в службе безопасности оформили красивый пропуск и выдали бейдж. С чувством полного триумфа я надела его на шею: «Елена Макина. Заместитель директора. Арт-отдел». Теперь Михаил должен ввести меня в курс дела.

Я шла по коридору к кабинету арт-директора, глазея по сторонам.

Девятиэтажное здание полностью принадлежало компании. Я была на седьмом, Геннадий Александрович обитал еще выше. Интерьер был очень стильным, в приятных серо-голубых тонах. Вместо перегородок почти везде – стеклянные стены. Через них я видела своих будущих коллег: чрезвычайно занятых, активных, и отлично одетых – компания богатая. Прежде чем отыскать в конце крыла кабинет Михаила, я успела увидеть местную комнату для совещаний с шикарным овальным столом, и место для отдыха. Я постучала, приоткрыла дверь и наткнулась на пустой стол.

Кабинет открыт, а Михаила где-то носит…

– Привет!

Я обернулась.

– Ты, наверное, новенькая? – девушка за спиной удивленно округлила глаза. – Я Ксения.

Она протянула тонкую ладошку. От удивления я ее пожала. За руку, как мужчины, я здоровалась впервые.