В «Лошадиной Косынке» нашлось не больше десяти свободных комнат, но после того, как с хозяином поговорил личный раб царевича, часть постояльцев была выдворена в конюшни. Разумеется, сенари щедро оплачивали все неудобства, так что в конце концов люди сами бегали за охотниками, умоляя выкупить у них ночь в худой комнате за горсть крупнейших по рашемийским меркам рубинов. Все наемники, остановившиеся в этот день в «Лошадиной Косынке», волей судьбы стали сказочными богачами, которым не придется работать больше ни дня в жизни.

В итоге всем, и рабам, и охотникам досталось по койке. Только Вольге разместиться было негде: единственная спальню «королевского» уровня, где мог бы спать царевич, была занята. На все угрозы хозяин только испуганно поднимал руки, мол, человек, велевший приберечь комнату был владельцем всех окружных земель, и поселить кого-то в его спальню нельзя. По крайней мере, без его согласия. Владелец трактира умолял сенари подождать, пока граф приедет, и самим с ним поговорить, а за ожидание пообещал, что его кухарки приготовят для иностранцев лучшие блюда Рашемии. Он уверял, что таких блинов и пирогов с капустой странные гости, отказывающиеся от мяса, нигде и никогда больше не попробуют.

Царевич, стоявший все время разговора в стороне и ни единым жестом не дававший понять, что спор о комнате хоть как-то его касается, оставался равнодушным, потому рыжий леннай, ведший переговоры, согласился с тем, что вопрос со спальней может быть решен чуть позже, когда появится этот самый граф.

Столы быстро были сдвинуты вместе, толстые веснушчатые служанки стали выносить из погребов припасенные на зиму соленья, чтобы угостить оголодавших сенари. Смышленый хозяин велел не жадничать и нести великанам все до крошки: за камни, которые оставит царевич, он сможет купить в городе новый трактир, не то что пополнить пустые кладовые!

На столе появилось даже вино, припасенное для графьев. Избалованным сенари оно показалось совсем не таким мерзким, как то, что подавали им раньше. Огни остались довольны, а когда служанки вынесли им горы ароматных блинов, вареников и пирогов, совсем развеселились.

«Лошадиную Косынку» наполнили споры и пьяный смех, как в лучшие ее вечера. Захмелевшие слевиты затевали небольшие потасовки, леннайи один за другим начали испытывать острое желание спеть что-нибудь, а сенари весело переговаривались на своем странном птичьем языке, по двухсотому разу вспоминая охотничьи байки со своей родины.

Хозяин постоялого двора, внимательно следивший как за слугами, так и за необычными гостями, готов был вздохнуть с облегчением: пока все шло отлично. Настораживал его только скучающий вид царевича, но тот, кажется, был самым спокойным из всей этой черномордой братии.

Вольга пил и ел со всеми, но выглядел при этом мрачнее грозовой тучи. Царевич угрюмо нависал над своей тарелкой с вонючей квашеной капустой и огурцами, взгляд его был устремлен в пустоту, а мысли, надо понимать, витали где-то очень далеко от шумного зала.

Вдруг дверь в трактир с грохотом открылась, засвистел промозглый ветер, порог тут же замело первым снегом. В зал ввалились двое путников, промокших до нитки. Это был беловолосый молодой человек, завернутый в узкий плащ, и молоденькая леннайка, видимо, его подружка.

Хозяин тут же поспешил к ним, шепча что-то, но молодой человек замахал на него руками, указывая на свою вымокшую одежду.

– Слушать ничего не хочу, пока не принесешь нам горячего вина и ужин! И, ради всех Богов, нагрейте воды, а не то мы непременно простынем!

– Но граф Лорен, послушайте!… – воскликнул хозяин.