Однако, город стал для них еще большим разочарованием, чем охота на самого знаменитого хищника Рашемии. Никакого храма Шерис, – оказалось, запреты бога справедливости Клевор почти истребили их еще тридцать лет назад, – и никакой парной. Единственное, что дикие городские люди смогли предложить сенари, так это тесную комнатушку с сухой печкой, которую специально для огней растопили так сильно, что ничто живое не могло попасть внутрь.

И хотя это место не шло ни в какое сравнение с ароматными банями Охмараги, после долгого пути огни были рады и такому. Хлестать друг друга сухими березовыми ветками им даже понравилось, так что Вольга скупил пару сотен веников про запас: жители города уверяли, что такие березовые ветки есть только у них, а в остальных местах их бесстыдно подделывают. Царевич подозревал, что его обманывают, но ему нравился запах дыма от сушеных березовых листьев, и в пути он иногда развлекался тем, что жег их.

Еда в городе оказалась еще хуже, чем походная снедь сенари. Мало того, что в Рашемии не умели готовить пищу без мяса, так и мясо они ели мертвое, убитое Святые Огни знают когда! Падаль живые огни есть не собирались, и предпочли убраться из города как можно скорее. Жители были разочарованы скорым отъездом богатых гостей, однако упрашивать Вольгу и его свиту погостить не стали: остатки здравого смысла подсказывали людям, что со скучающими сенари огня лучше не связываться.

Следующий город был не лучше, но там в почтовом доме караван ждали заранее присланные припасы и теплая одежда. Вещи из родной стороны, – особенно бочки охмаражского вина, – приподняли дух путешественников. Сенари распили половину бочек в тот же день и тут же нашли себе развлечение в виде группы чернобровых танге́йцев с женщинами в цветастых тряпках и ручным медведем.

Вольга велел своему старшему рабу, – языкастому рыжему леннайю, который говорил с людьми от имени царевича, – хорошо заплатить шутам, чтобы те исполнили перед ним и его свитой все народные песни Рашемии. О том, что перед ним уроженцы совершенно другой страны, Вольга даже не догадывался. Однако, не было в этом мире такой вещи, которую тангеец не готов был сделать за деньги, а сенари не мог бы купить. Тангейцы согласились петь, и зрелище это было жалкое… Но, в конце концов эти дикие пляски и крики были хоть каким-то развлечением после глухого леса. Особенно царевичу понравился дрессированный медведь, который забавно кружился и бил лапами в бубен. Вольга решил выкупить его у тангейцев и отправить во дворец в подарок Еве, – это была бы прекрасная шутка, как он подумал. Но потом царевич вспомнил, что животное, привыкшее к холоду, скорее всего погибнет в жарком климате, и оставил эту затею к великому разочарованию тангейцев – они-то уже предвкушали горы драгоценных камней за облезлого старого медведя.

Огни, истосковавшиеся по женщинам, пробовали обольстить тангеек в цветастых юбках, – те казались им куда привлекательнее, чем серые рашемийские простолюдинки, – но все как один потерпели неудачу. Ни одна свободная женщина в здравом уме не согласилась бы на ночь с чернокожим великаном с пламенем на голове, будь у него в штанах хоть сотня самоцветов.

Зато рабам-леннайям, которые ухаживали за лошадьми, и могучим слевитам, которые следили за повозками, везде были рады. Сенари с завистью наблюдали за тем, как весело их рабы болтали на общем наречии с людьми, уплетали жареное на костре мясо, спорили с мужчинами и ловили заманчивые улыбки женщин. В ночь, когда Вольга нанял веселых тангейцев, ни один леннай в свите не остался без подружки, а у некоторых оказалось даже по две. Изящные, но сильные нелюди с яркими глазами и проникновенными голосами всегда имели большой успех у женщин всех рас.