Таким образом, формирование великорусского этноса и казачества шло одновременно, было двуединым процессом. Случай в мировой истории уникальный, оттого и не удается втиснуть казаков в какую бы то ни было стандартную классификацию.

Особенностью двуединого процесса стало и то, что казаки не отделяли себя от Российского государства (как следовало бы из самой психологии эмигрантов, по версии о «беглых», – так, например, было в Америке, где местные англичане, французы и испанцы не только ненавидели свои метрополии, но и порой вели с ними ожесточенные войны), а, напротив, крепили связи с ним. И ещё одним краеугольным камнем казачьих традиций стал российский патриотизм.

На историческую арену казачество вышло весомой силой, в значительной мере сложившейся общностью с уже сформировавшимися традициями – братства, самоуправления.

Такой комплекс вырабатывался в течение долгого времени, веками. Например, обычаи воинского круга были присущи многим древним народам – германским, славянским, есть версия, что и у скифов цари выбирались на кругу. Но от древнерусского веча и земских сходов Средневековой Руси казачий круг значительно отличался как по ритуалу, так и по функциям. Он был не только избирательным, но и высшим законодательным, административным и судебным органом с огромными полномочиями.

Слово «есаул» – тюркское, «хорунжий» – польское, «писарь», «сотник», «судья» – русские. А среди казачьих законов, как уже отмечалось, встречаются и такие, которые действовали ещё в начале нашей эры.

Казачьи обычаи, терминология формировались постепенно, заимствуясь от разных народов. Но они отнюдь не случайны. Казаки и их предки почти всегда жили в экстремальных условиях, и именно для таких условий эти традиции оказывались оптимальными. Без братства, взаимопомощи было нельзя.

Оптимальным являлся и обычай самоорганизации. Ведь любой народ можно покорить или рассеять, если разбить его войско, убить или пленить князя, хана, – и обезглавленная, беззащитная общность капитулирует или развалится.

Но казаки сами по себе в своей совокупности были войском! И даже если в столкновении с врагом большинство погибнет, но уцелеют хотя бы трое, то они и будут войском. Могут составить круг, выбрать нового атамана и станут костяком для восстановления своей общности. Откуда и пословица «Казачьему роду нет переводу».

В дореволюционной и советской историографии была внедрена теория, будто казачество составилось из беглых крепостных и неких «воинов-старообрядцев».

Но почему-то никто из авторов таких утверждений не счёл нужным задуматься, что до 1593 года крепостного права на Руси не существовало! И любой крестьянин имел право легально уйти от помещика в Юрьев день.

Церковный же раскол случился только в середине XVII века Казачество же сформировалось задолго до этих дат. И про «воинов-старообрядцев» нет сведений ни в одном письменном источнике того времени.

Да и куда стал бы бежать со своей земли крестьянин, будь он хоть трижды старообрядец? В татарский плен? Дикое Поле потому и значилось «диким», что без умения владеть оружием, без организации и навыков выжить здесь было невозможно. И привычного хозяйства крестьянин тут никак не смог бы вести.

Существуют гипотезы, что казаки составились из тех, кто удрал от царских репрессий, из беглых преступников, из шаек разбойников, выходивших в степь пограбить. Эти версии также не выдерживают критики.

Разве правдоподобно, чтобы пострадавшие и обиженные в России проявляли такую верность ей, отдавали за неё жизни? Скорее, сомкнулись бы с её врагами, как и поступали эмигранты в эпоху Ивана Грозного, некрасовцы и т.п.