- Зачем они так? – выдохнула Татьяна, когда под ногами началась тротуарная плитка – предвестница спасительного рубежа.
- Ведьмы. Они всех живущих в вашем доме ненавидят. Поэтому будь осторожней. Из школы и в школу лучше ходить со мной, я живу вон там. 
Таня долго, словно запоминала ориентиры, смотрела на открытое в маминой комнате окно, за которым раздувались от ветра простенькие занавески. Ленька тут же возненавидел голубые цветочки, беспечно раскинувшиеся по тканому полю – такими они показались ему безвкусными и пошлыми. 
- Утром меня отвозит водитель папы, а потом…
- Потом тебя провожать буду я. Встретимся после уроков, - кивнув растерявшейся Тане, он развернулся и быстро зашагал в сторону своего дома. Скворцов не хотел слышать возражений, а потому не дал и шанса произнести их.
- Как тебя зовут? – запоздало опомнилась девочка.
- Леонид, - бросил, едва повернув голову.
- А меня Татьяна.
- Я знаю.

- Мам, а давай купим в твою спальню новые занавески. Однотонные. Зеленые, например, как у тети Саши, - принимая сумки из рук матери, Леня старался говорить как можно более безразличным тоном.
- А эти тебя чем не устраивают? Веселенькие же… 
- А чего в спальне веселиться? Наверное, поэтому ты до полуночи не спишь… - пальцем проткнув фольгу на бутылке с молоком, сделал глоток. - Если хочешь, я с тобой в воскресенье в универмаг схожу. Выберем.
- Боже мой! – всплеснула руками мама. – Хозяин вырос!

Прошли экзамены, начались каникулы, и Леня, утратив звание телохранителя, уже на правах друга ждал Таню на скамейке у ухоженной клумбы внутри территории, обнесенной оградой.
- Танечка, познакомь меня со своим мальчиком, - женщина, пахнущая духами, с гладкой прической, венчающейся аккуратной фигой, вышла из подъезда вслед за дочерью. Атласный блеск красного маникюра, белые ухоженные руки, сумочка, чьи туго натянутые лакированные бокала бликовали на солнце, ввели Леньку в ступор. Он никогда не видел таких красивых женщин. 
- Познакомься Леня, мою маму зовут Серафима Владимировна.
У Лени не повернулся бы язык назвать ее тетей Симой, только так – Серафима Владимировна. Вот маму, сколько он себя помнил, ребятня называла «теть Тосей», и выглядела она так же – улыбчивое лицо, лучистый взгляд светлых глаз, нетронутые помадой губы и кудряшки коротко постриженных волос. Теплая, родная. Нет, не сказать, что от Танькиной мамы веяло холодом, скорее она напоминала античную скульптуру, которая вдруг решилась надеть современный наряд и снизошла до милой болтовни с соседским мальчишкой.
Потрепав Леню по вихрастой макушке, античная богиня направилась к поджидающей ее за воротами машине.
- Куда пойдем? В кино? – вернула его к жизни Таня. – Вот смотри, как и договаривались. 
Она показала на кофточке значок, совершенно такой же, какой красовался на футболке Лени. Они еще неделю назад купили с дюжину значков, чтобы нацеплять одинаковые. Так Леня и Таня чувствовали себя парой. 

Каникулы летели. Кино, парки с дешевыми аттракционами, походы в открытый бассейн, делали подростков ближе. Уставшие, но довольные они приходили к Лене домой и пили ароматный кофе, который он сам молол и варил в турке. Может, где-то в маме и видны были крестьянские корни, но в хорошем кофе она знала толк. Ее приучила к нему подруга, которая работала в неотложке. После суточного дежурства Александра Михайловна, а для Ленчика просто тетя Саша, не могла заснуть без доброй порции кофеина.
- А ты говоришь, на ночь пить вредно, - смеялась она, по-хозяйски крутя ручку кофемолки на их маленькой кухне. 
Мама и ногти стригла так же коротко, как ее подруга, хотя всю жизнь проработала бухгалтером, и «химию» делала у того же парикмахера.