- Это единственное условие? - уточнил Глеб, убирая с территории принципиальной соседки свой учебник, который каким-то образом туда эмигрировал. – Значит, от сих до сих не трогаю, - его длинные пальцы стукнули по указанным границам, - а ты не дергаешься и не выдвигаешь новых требований?
- Да.
- Уверенна? 
Глаша отвернулась, чтобы не смотреть в глебовские наглые глаза.

- Так! Открыли учебники на параграфе двадцать два, - на пороге появился учитель. Класс дружно встал и шумно сел. – Сегодня начнем с новой темы, перекличка и опрос потом.
Глаша не слышала ни слова из объяснений физика, поскольку горячее даже через брюки бедро Глеба тесно прижималось к ее ноге. Открыв было рот, тут же его захлопнула – указательный палец одноклассника постучал по последней странице его тетради, где печатными буквами было выведено: «Мы договорились: я не нарушаю указанных тобой границ, ты не дергаешься». Глаза же четко указали на прочерченную линию, рядом с которой не было ни одного нарушителя.
«Все правильно, - выдохнула Глафира и отодвинулась на самый край парты. – Плохая из меня переговорщица. Нужно было мелом нарисовать круг, как в «Вие», чтобы обезопасить себя от этого черта». 
Но длинные ноги черта достали ее и на краю. 
В своем шкафчике Глаша нашла записку «Сука. Ты еще поплатишься». На Кислицину не подумала. София в этот день в школу не пришла. 

***
Поправив помаду пальцем и улыбнувшись отражению, Глафира, еще год назад носившая фамилию Мельникова, подхватила сумку, положила туда заранее приготовленные туфли на шпильке и поспешила к лифту.
Впереди ждал долгий день: сначала заводская лаборатория, где Глаша работала без малого восемь месяцев, потом небольшая вечеринка по случаю ее дня рождения в соседнем кафе, которую оплачивал из личного фонда директор завода Скворцов. И вовсе не из-за того, что Глафира была какой-то особенной - она вообще сомневалась, что «недосягаемый, как звезда» (так босса охарактеризовала заведующая лабораторией) знает о ее существовании. Леонид Сергеевич, повинуясь современным тенденциям, сплачивал заводскую команду в единый организм, устраивая тимбилдинги по любому поводу. Правда, сам в затеях никогда не участвовал – заходил на минуту, вручал виновнику торжества конверт с деньгами и благополучно растворялся в ночи.

3. Глава 3. Три позора из жизни начинающего кобеля. Позор номер один

Леонид, потягивая вино, привычно смотрел слайд-шоу, где одна рыжая сменяла другую. Зеленоглазые коротковолосые девушки, более похожие на мальчишек, следовали за романтичными хохотушками, чьи кудри и оборки платьев трепал ветер, а те уступали место загадочным синеглазкам, подтянутым и спортивным, с собранными в высокий конский хвост волосами. Конопатые и нет, худенькие и в теле, с белозубой улыбкой и сексуальной щербинкой - ни одна из них не была похожа на ту, что так волнующе месяц назад шептала «шот-шот-лонг». И пусть Скворцов так и не разглядел в дымной полутьме клуба лицо нечаянной любовницы, был уверен, доведись ему встретиться с ней еще раз, сразу узнает. По запаху, по блеску волос, по гладкости кожи.
Леонид, вздохнув, щелкнул мышью, прекращая нескончаемое шоу, поправил галстук и надавил кнопку вызова офис-менеджера.
- Нелля, цветы принесли?
- Да, голландские розы, - из динамика послышался хруст оберточной бумаги. - Именинницу зовут Глафира Глазунова.
- Такие имена еще существуют?
Нелля сдержанно рассмеялась и отключилась.
Лифт, матово поблескивая металлом, неслышно тронулся и поехал вниз, а Леонид, не в силах перестать думать, вспоминал мягкость губ и аромат женщины. Ее поцелуи - сначала  осторожные, изучающие, потом глубокие и дерзкие.