Раздражение начало перерастать в злость, но Арсений вовремя прижал меня к груди, и я вдохнула его запах. Аромат, сводивший меня с ума: дезодорант «Морской бриз» и мятная жвачка. И даже ткань его свитшота с названием любимой группы приятно щекотала кожу и благоухала кондиционером для белья…

Улучив момент, Арсений с размаху припечатал наклейку к голубому ящику с тремя чёрными треугольниками. Но я не стала возражать, потому что в этот момент наши губы соприкоснулись. К запаху мятной жвачки добавился её сладковатый вкус. Стало тепло, хотя до этого я немного зябла – большой ангар было толком не протопить.

– Ой! – Зазевавшись, Настя ударила носком туфли по стакану с лимонадом, не успевшему уплыть далеко.

Картон смялся, пластиковая крышка с тихим щелчком отделилась и медленно закрутилась вокруг оси. Из стакана выпорхнули пузыри лимонада, подрагивающие и пульсирующие, словно радующиеся свободе диковинные существа. По их золотистой поверхности скользили блики от ламп. Пугающая фигура меха в отражении вытянулась и превратилась в угловатую кляксу.

Самый маленький шар наткнулся на щиколотку подруги, расплылся по ней толстым прозрачным блином и, помедлив, впитался в ткань леггинсов.

– Я ногу промочила! Она теперь вся липкая, фу-у-у. – Хорошее настроение Насти испарилось без следа, уголки подкрашенного лиловой помадой рта поползли книзу, складываясь в кислую гримасу. – Мне пора домой.

Только я хотела возмутиться, что расцарапанная щека – это, значит, ерунда. А пятно от газировки на ноге – событие станционного масштаба. Но заметила выпученные глаза Арсения, проследила за его взглядом и увидела, как лимонадные шары подплывают к затылку робота-меха. А затем и скрываются за раскуроченным краем, прячась в дыре. Мы оба застыли, не обращая внимания на причитания Насти. В следующую секунду ничего не произошло. Как и через пять секунд. И через десять. Я расслабила плечи, Арсений перестал стискивать мою ладонь мокрой от пота рукой и одними губами выдохнул:

– Обошлось…

Робот-мех оттолкнулся от стены сразу тремя ногами и с лязгом сомкнул клешни. Из отверстия в черепушке посыпались белые искры, шипя и распространяя запах горелой пыли. Глянцевый экран покрылся вспыхивающими и гаснущими пикселями, среди которых мигали разбитые рябью буквы «ОШ..Б..А».

– Мамочки! – взвизгнула Настя.

– Ёшки-матрёшки! – с чувством добавила я.

Мы бросились врассыпную. Подруга, находившаяся к роботу ближе всех, оказалась недостаточно проворной. Точнее, она успела отлететь, от испуга выбросив телефон и получив благодаря его весу небольшой, но всё же толчок. А вот её шикарная грива взметнулась вверх, щёлкая и треща пластиковыми бусинами. И была зажата правой клешнёй, пронёсшейся в полуметре над Настиной головой.

Арсений что-то закричал, слова слились с Настиным воплем, от которого заложило уши. Уперевшись в манипулятор, подруга рывком откинула голову и выдрала клок волос, но бóльшая часть пучка осталась в клешне. Из глаз её брызнули струи сиреневых от туши слёз. Робот с противным скрежетом развернул верхнюю часть туловища и устремился вглубь ангара, утаскивая за собой визжащую жертву. Несмотря на габариты, перемещался он довольно ловко благодаря десятку маневровых двигателей, установленных в разных частях машины. Из отверстий с шипением выбрасывались струи азота, направляя робота по извилистому коридору между техникой и коробками. Настя отчаянно молотила по воздуху ногами. Одна за другой слетели туфли, хрустнула раздавленная заколка, из крошечной сумки на поясе выскочил блеск для губ.

– А-а-а-ы-ы! – Захлёбывающийся вопль умножился эхом, отражавшимся от переборок.