Пациенты не валили в стоматологическую клинику толпами, но нельзя сказать, что их не было вообще. Некоторые записывались на прием из любопытства, поскольку это была первая стоматологическая клиника, открывшаяся на станции, другие откладывали запись из-за неудобного графика или предпочитали дождаться отзывов от тех, кто уже побывал на приеме.

От своих пациентов я узнавал о порядках в заграничных больницах. Например, Уильям Эриксон из горнодобывающей команды «6» резко критиковал американскую систему здравоохранения. Он пришел с зубной болью и потребовал немедленно заменить ему больные зубы на золотые. Я спросил, готов ли он с сегодняшнего дня голодать, после чего его возмущение несколько утихло. Я поставил пломбу и принялся снимать зубной камень.

Эриксон признался, что никогда раньше не делал чистку зубов. На протяжении всей процедуры он стискивал плюшевого кита с такой силой, что бедняга, казалось, вот-вот лопнет. Не успел я приступить к лечению нижних зубов, как Эриксон, извиваясь, словно кальмар на сковороде, сбежал в туалет и больше не вернулся.

Я отправил ему сообщение с напоминанием о том, что лечение не закончено, но в ответ – тишина. И только когда смятый Ноыль почти разгладился, пришло сообщение от Эриксона, что он вернется на следующей неделе. Я невольно рассмеялся над его словами о том, что в первом кругу ада наверняка есть бормашина, и предложил зайти за зубной нитью, но ответа не получил.

Руководитель команды Владимир Сергеевич Иванов, приехавший из России, действительно принес с собой алкоголь. Я не понял это, когда поприветствовал его, – решил, что у него в металлической фляжке вода, но потом с удивлением обнаружил, что там водка.

Я протянул руку, и светловолосый мужчина ростом под два метра смиренно передал мне фляжку. Закрутив крышку, я поймал на себе его странный взгляд и понял: он хотел, чтобы я выпил. Я покачал головой, попросил его почистить зубы одноразовой зубной щеткой и приготовился к процедуре. К моему удивлению, он без всяких возражений почистил зубы, прополоскал рот и улегся в стоматологическое кресло.

Состояние его зубов было совершенно уникальным: все шесть передних зубов оказались имплантатами. Мужчине немногим за тридцать, и уже столько имплантатов… Я спросил об этом.

Владимир вскинул светлые брови и сказал:

– Вам лучше не знать, док.

Я не понял, то ли мой переводчик был слишком устаревшим, то ли Иванов действительно говорил по-русски так грубо. Посмотрел на его нижний правый коренной зуб – тот был сломан, а для этого нужно очень постараться.

– Вам не больно?

– Вся жизнь – боль.

Я подумал, не причинить ли ему еще больше боли за принесенный тайком алкоголь, но решил не испытывать его терпение.

Обычно я прошу своих пациентов поднимать руку, если становится больно. Если американец активно махал обеими руками, то русский терпел стоически, словно подтверждая свое утверждение о том, что жизнь – боль. Казалось, оранжевому киту в его объятиях было гораздо приятнее, чем в объятиях предыдущего пациента.

Я было похвалил Владимира, как обычно хвалю детей, которые хорошо ведут себя во время лечения зубов, но потом спохватился, что передо мной – взрослый мужчина, который пьет водку как воду, и продолжил процедуру в молчании.

– Вам нужно прийти снова на следующей неделе. До этого не ешьте твердую пищу и не жуйте правой стороной. Тщательно чистите зубы. И, пожалуйста, воздержитесь от алкоголя.

Владимир взял флягу, которую я положил на стол, и сунул ее в карман. Я засомневался в том, что он прислушается к моему совету. Когда он уходил, я по привычке бросил ему упаковку зубной нити. Он поймал ее на лету, нахмурился и ушел.