Марина распахнула глаза и еще сильнее напрягла слух.

– Э, братан, не про тебя баба. Она не такая, – со знанием дела заявил Карасев. – И вообще, – понизил он голос почти до шепота. – Говорят, ее гвавврач того… Думаю, твоим колесам она предпочтет колеса служебного мерса Романа Евгеньевича, – отрывисто с подхрюкиванием засмеялся Карасев.

Его слова заставили сердце Марины сделать в груди сальто и, больно ударившись о ребра, сбить дыхание. Однако, она продолжала прислушиваться к словам мужчин. Ей было интересно, что на это ответит Андрей.

– Все они одинаковые, – с презрением выплюнул он.

Лицо Марины вспыхнуло, как от пощечины, и она медленно вышла из своего укрытия.

– Ковалевич, вы все-таки решили воспользоваться креслом? – слишком язвительно спросила она, в душе наказывая его за пренебрежение. – А вы, Карасев, опять курите?

Досада и, вызванная услышанным неловкость, продолжали бурлить внутри. Марина пыталась успокоиться, чтобы не выдать себя дрожащим голосом или неловкими, язвительными фразами.

– Я провожу вас, – сказала она, дожидаясь пока Карасев потушит окурок в жестяной банке из-под шпрот, чтобы проводить нарушителей к лифту. – Помочь? – уточнила она у Ковалевича, но тот молча посмотрел на нее из-под темных густых бровей. Даже сидя в коляске он доставал невысокой худенькой Марине почти до плеча. Катя права – здоровенный. Решительно оттолкнувшись руками, он быстро развернулся и поехал впереди их небольшой процессии. Марина улыбалась, наблюдая его упрямство. В любом случае, злость лучше отчаянья.

Убедившись, что Карасев дошел до места, Марина зашла вместе с Ковалевичем в его палату.

Тот обернулся и смерил ее оценивающим взглядом.

– Что, снова сказка? – пробурчал он.

Видя, что Марина никак не реагирует на его слова, развернулся.

– Вам что доплачивают за все эти ваши сказки, за Андрея Николаевича…?

– А вы, что же, Ковалевич, думаете, что по-человечески – только за деньги можно? – Стараясь не заводиться еще больше, спросила Марина.

Андрей опустил глаза.

– Мне в туалет надо.

– Андрей Николаевич, попросить помощи совсем не зазорно. Но, если вам действительно нужно в туалет… Я подожду вас в коридоре. Десяти минут вам достаточно?

Тот лишь кивнул. Взгляд его синих глаз, притаившийся под черным бархатом ресниц, был твердым и упрямым. Он продолжал смотреть на нее, пока за Мариной не закрылась дверь.

Пока ее пациент геройствовал в одиночку, пытаясь снова лечь в постель, Марина отошла к посту поинтересоваться, кто помог ему сесть в коляску. На что Алина лишь пожала плечами.

Марина вернулась к двери и прислушалась, пытаясь по звуку определить, что делает сейчас ее пациент и не нужна ли ему помощь. Внутри было тихо, и Марина постучала.

– Теперь мне можно войти?

Ковалевич полулежал на кровати и смотрел на нее. Да он не хотел говорить, но сейчас по крайней мере не пялился в стену. Она тихо вошла и, придвинув ближе к кровати стул, устроилась на нем с книгой.

На этот раз ее пациент не возражал против чтения и через несколько минут уже лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим.

Выйдя с утра из лифта, Марина первым увидела Карасева у поста дежурного. Повиснув на костылях, он заигрывал с новенькой медсестрой. Та выслушивала его бесконечные остроты с непонимающей, виноватой улыбкой, каждый раз переводя взгляд на проходивших мимо пациентов и сотрудников в немой мольбе о помощи.

– Мариночка Владимировна, доброе утро, – воскликнул он, увидев проходящего мимо доктора.

Паша тут же потерял интерес к девушке и бодро запрыгал на своих костылях рядом с Лариной.

– И чего же вам, Карасев, не спиться? – с наигранной серьезностью спросила Марина. – У вас, насколько я помню, нет с утра занятий.