– Сир, я уже изложил вам волю Его Величества Ги. Теперь, когда мы можем не опасаться за жизнь принцессы Оды, судьбу сего презренного человека решит король, избрав для него метод казни…

– Где моя сестра? – перебил его Озанна, понимая, что Ферроль продолжит тираду. – Где Ода?

Чародей игнорировал его, а Годелев, поочередно оценив обоих, ответил принцу:

– По словам посла, принцесса найдена в неподобающем виде у храма на меже. С ней все в порядке, принц. Она на пути в Эскалот.

– Вам известно, почему ее не привезли к вам, сир?

– Ваше Величество, со всем уважением напоминаю, что смутьян перед вами лишен всех титулов и, паче того, права называться принцем. А принцессе требуется прийти в себя. Она пережила ужасные страдания, пока скиталась по всему королевству.

– Почему, Руперт, будь ты проклят, ее не отправили к жениху?! – прикрикнул на него Озанна и сам удивился тому, как за эти месяцы огрубел его голос. – Смотри на меня, собака! Со своими правами я разберусь. Если Ода нашлась всего в дне пути от Горма, как ты посмел ее развернуть обратно через все земли вместо того, чтобы сопроводить к королю Годелеву? Я – свидетель последней воли нашего отца. Он повелел нам обоим ехать в Горм. И я исполнял эту волю.

Ферроль победно ткнул рукой в Озанну, отчего широкий рукав богатых одежд взметнулся, как коршуново крыло.

– Признанием своим он подтвердил, что виноват в похищении принцессы!

– Мы оба с ней называли это «спасением», – парировал Озанна. – Сир, я объясню, почему ваша невеста еще не здесь. Тому виной ее братья: я, который не уберег, и Ги, который потакает наушничеству Ферроля. Он повелел ее доставить в Эскалот, потому что, окажись она перед вами, правда всплыла бы мгновенно. И этот «посол» сейчас висел бы на дыбе.

Их громкие взаимные оскорбления и угрозы, словно бичи, стегали смиренные ряды придворных, и те реагировали с выверенной долей чувств: достаточно, чтобы выразить мнение, но не докучая королю излишним шумом и мельтешением. Годелев перевел задумчивый взор на Ферроля:

– Что вы ответите, посол? Доводы молодого принца звучат логично. Я действительно ожидал встретить принцессу Оду. – Почуяв, что у Ферроля нет внятного ответа, поэтому чародей готовится разлить скользким маслом красноречие, Годелев пригрозил ему пальцем. – Я терпелив и не смел бы торопить даму. Но коль скоро узнал, что она может находиться в беде и неволе, я изъявлю свое желание, подкрепленное законом: я желаю встречи с принцессой Одой. И только ее слово станет для меня решающим.

– Сир, безусловно, вы помолвлены. Но принцесса в девичестве зависит от воли ее старшего брата и короля.

– Поэтому я задаю резонный вопрос: отчего я вижу вас, а не ее? Король Ги расторгает помолвку?

– Ни в коем случае, – с жаром ответил Ферроль. – И я прошу вас в качестве подтверждения сохранности нашего союза, сир, выдать изменника Озанну в руки эскалотского закона.

Годелев оценивающе оглядел упомянутого: взгляд зацепился за все – за его котт-д-арм с белым щитом, за натруженные руки, за рану, которую тот изредка придерживал. Тогда король направился к трону и присел.

– А я не хочу выдавать вам принца Озанну, посол. Он мне обещан – в сквайры. Я дал слово покойному королю Оттаву, что сделаю его рыцарем. И раз я не вижу здесь своей невесты, то хотя бы до нашей встречи позабочусь о принце.

– Сир, этот человек принесет Эскалоту смуту!

– Смута уже бушует в Эскалоте, – напомнил ему Годелев. – Вы сами ее начали, и меня не волнует, кто зачинщик! Вале восстал. То тут, то там вспыхивают мятежи, а вы в Горм добирались инкогнито. И у всего творимого есть очевидные причины. Я не выдам вам принца.