Обескровленное тело поверженного маньяка по требованию громкоговорителей администрации куба погрузили в корзину транспортёра. Никто из руководителей проекта «Держатель» не хотел, чтобы покойник смердел в камере, а с этими душегубами такое случалось частенько: их тела начинали разлагаться с космической скоростью сразу после смерти. Сами маньяки знали об этом, поэтому насчёт эвакуации груд тухнувшего мяса не возражали.

Потеряв сон и остатки здравомыслия, упиваясь-наглатываясь-накалываясь вусмерть всякой дурманящей дрянью, бесовские отребья получили возможность любоваться своими «подвигами» и «подвигами» себе подобных в записях, транслируемых теперь круглосуточно на телеэкранах. При задержании у многих из серийных убийц полицейские изъяли видео дневники – хронику их преступлений. Место художественных ужасов и порно занял снафф и подпольные записи зверской педофилии. Настоящие уголовники – Гроб и Шуба, такому развороту событий не обрадовались. Насмотревшись на творившуюся вокруг содомию, они, вооружившись стульями, пошли бить плоские экраны. Раз они не могли контролировать поток кайфа, то хотя бы уничтожат картинки, будоражащие больное воображение их ненормальных соседей.

У воров ничего не вышло. Экраны висели высоко, а стулья, пущенные уголовниками, отскакивали от них – не причиняя вреда. Телевизоры имели защиту в виде дополнительного ударопрочного, прозрачного стекла как раз на тот случай, если их захотят принудительно выключить.

В какой-то момент маньяки стали сбиваться в нестойкие шайки ради нападения на одиночек, и с целью поиметь с них удовлетворение своих желаний. Расправившись с жертвой, компашка, как правило, распадалась, чтобы образовалась новая, руководствующаяся теме же желаниями. Кто не успел до отбоя прибиться к такой временной мини семейке, рисковал не только своей жопой, но и жизнью. Простого извращённого коитуса маньякам было мало, чтобы успокоиться, накормить зверя, они любое изнасилование непроизвольно заканчивали убийством.

После восьмой смерти в клоаке настало время для следующего этапа эксперимента. В посылки с едой и дурманом сотрудники проекта в порту стали подкладывать предметы холодного оружия – ножи, заточки, бритвы, удавки, свинчатки, дубинки. Первыми тему просекли авторитеты короли, которые, после потери контроля, номинально решали вопросы, но которых пока трогать не решались. Оружие в таком количестве в хате – это уже слишком. Смекнув к чему это может привести, авторитеты забрали под себя тему. Всё попадавшее в клоаку холодное оружие они забирали, что стало началом их конца.

Уследить за всеми ножами-заточками, появляющимися в клоаке, оказалось невероятно сложно. Увидев, что оружие достаётся ворам, Марков приказал подбрасывать ножи в камеру в разное время, не привязывая их появление к часам принятия пищи. На пятую такую диверсию со стороны охранников воры среагировали. Гроб заметил, что его старый знакомый – боров Женя, подобрал с пола что-то, блеснувшее стальным зеркалом, моментально спрятав его себе за пазуху. Гроб, растолкав толпящихся в проёме и танцующих рубилово маньяков, наглотавшихся экстази, направился прямиком к Жене. Подойдя на расстояние в несколько шагов, он окликнул Женю:

– Эй ты, скотина! А ну покажи, что там у тебя.

Гроб требовал так, что от его повелительного голоса парковый маньяк втянул голову в плечи, но на провокацию не поддался. Замотав головой, он ответил:

– Нету у меня ничего.

– Ну…

За картиной экспроприации контрабанды наблюдал, сидя на койке, Демьян Второв, маньяк, ставший в клоаке серым мастером, дёргающим за нитки, направляющим события. В ученической тетради Демьяна, которую у него изъяли при задержании, чернели шестьдесят семь крестиков, обозначающих число его жертв. Он являлся организатором большинства нападений, совершённых слепленными им семейками на один раз. Такой же с виду, как и все, он любил и умел сливаться с толпой, вперёд не лез, говорил тихо и по месту, зная, когда что конкретно сказать, и что предпринять. Наблюдая за тем, как Борова прессует вор, он понял – пора. Легко встав с койки, так, что она ни скрипнула, он ночным бесшумным мотыльком подлетел со спины к Гробу в тот момент, когда тот охаживал пинками бока Жени. Не останавливаясь, Второв, на ходу достав тонкий, как игла, нож-стилет, плавно, даже будто бы нежно, впихнул его под левую лопатку Гроба. Вор выпрямился, став похожим на часового, стоящего на посту, обернулся, но убийцу своего не увидел. Второв уже ушёл в сторону. Женя, показав язык упавшему на спину вору, достал нож и набросился на труп, в бешенстве кромсая и пиная обидчика. Почти сразу к нему присоединились стоявшие поблизости маньяки. Им давно не терпелось выместить злобу накопленного напряжения вынужденного подчинения.