Хотя в момент, когда он понял, что руку, которая его сжимала, демонтировали и его краном опускали вниз. Он думал только о том, что хочет попить сходить в туалет.

Глава 3.

Конрад очнулся в палате лазарета в своей части, тело было тяжелым, но боли он не чувствовал. Вокруг были капельницы, но ни одной с маркировкой обезболивающего, значит переломов нет и пальцы на ногах шевелятся. Рядом уже сидел представитель военной полиции, о чем свидетельствовал мундир, выправка и абсолютно каменное выражение лица, на котором холодные глаза без тени осуждения, равно как и жалости, смотрели прямо в глаза пациента. Конрад вяло посмотрел на незнакомого человека и, попытавшись приподняться, наконец понял, что его руки были прикованы наручниками к больничной койке, на которой он лежал.

– Вы очнулись. Поздравляю, – словно отрепетированным тоном начал человек в мундире, по уставу они даже имели право не представляться, – Вы арестованы по обвинению в незаконных манипуляциях с ТПГЭК, а также, в участии в бое…

– Можете не продолжать, – кое-как выговорил Конрад, – я прекрасно понимаю, что я сделал. Мне нужно написать письмо жене.

– Конечно, – представитель военной полиции протянул ему планшет.

Конрад выбрал получателя и тип шифрования.

«Привет, дорогая моя Галлея.

Я пишу тебе с военной базы. Очень сильно по вам соскучился.

У меня для тебя разные новости. На нас напали, но я, как видишь, живой. К сожалению, пилот моей машины попал под обломки и мне пришлось принять участие в бою в качестве пилота. Я нарушил немало законов и теперь меня арестуют. Я бы очень хотел, чтобы ты не волновалась и не переживала, я решу этот вопрос.

Передавай привет детям, я очень скучаю. Как появится возможность, выберусь вас проведать. Ни о чем не переживай. Как вы там? Надеюсь, ты поймешь, что мои действия были вынужденными, и я скоро получу твое ответное письмо. Я жив и здоров от пятки до макушки, обнимаю, целую

Твой драгоценный муж.».

Через пару дней Конрада уже выписали, теперь он часами сидел в допросной, его пару раз в сутки кормили, а на ночь отводили в одиночную камеру. Две недели его допрашивали на тему изменений, которые он внес в машину. Конрад понял, что ТПГЭК пришлось сильно порезать для его извлечения, иначе они давно бы уже все сами исследовали. Единственный козырь в рукаве – это его уникальные модернизации, которые позволили ему уничтожить Гиганта противника. Его больше всего заботили его близкие. Если их выкинут на улицу, то он готов терпеть и молчать, даже если от этого зависит победа в войне, ведь какой смысл в победе, если его семья не сможет выжить. Конрад на все вопросы отвечал, что ему повезло и что без приказа о переводе его родных с линии фронта в закрытый город никакой информации не даст. Несмотря на достаточно сильное психологическое давление в виде однообразных вопросов, скрытых угроз и постоянной смены следователей с одинаково угрожающим видом на лицах, Конрада невозможно было сломать. Ему в ответ говорили, что не смогут устроить полную защиту без информации, выданной наперед. Несмотря на то, что за это время Конрад пережил весь спектр эмоций от гнева до отчаяния, снаружи он был холоден, копируя поведение первого следователя, который встречал его в больнице, он показался ему самым внушительным и даже достойным подражания.

За большим овальным столом в хорошо освещенном закрытом зале сидело много важных министров, генералов и чиновников. Их собрали на внеочередное собрание, на котором присутствовали только отдельно приглашенные люди, от которых на самом деле зависели исход и длительность войны. Председатель уменьшил освещение и включил огромный экран, к которому были направлены все сидячие места, помощники и ассистенты были только у некоторых членов собрания и стояли они у дальней стены. У каждого были наушники с микрофоном, что позволяло говорить тихо.