Ближе к полудню в его комнату постучали, Клинг решил пока не открывать. После сегодняшнего ночного происшествия ему было интересно, как дальше станут развиваться события.

Через несколько минут за дверью послышалась английская речь:

– Сэр, мы договорились, что я зайду за лекарем около полудня, – к кому-то обратился толмач Григорий, – но почему-то мне никто не открывает.

– Сейчас все выясним, – кто-то по-английски ответил ему.

И в этот момент Максим резко отрыл дверь и вышел в коридор, в руке он держал футляр с медицинскими принадлежностями и, улыбаясь, произнес:

– Я готов, мы можем прямо сейчас идти к Царю.

У Григория от неожиданности чуть не «отпала» челюсть. Он думал, что с английским лекарем разобрались лихие люди, и его визит на Английский двор был ничем иным, как попыткой обеспечить себе алиби.

– Вот видите, – сказал англичанин, которого Григорий привел к комнате Максима, – сэр Брендон у себя, а вы подняли панику. Вам нужна моя помощь? – спросил он Клинга.

– Нет, – ответил Максим.

– Хорошо, – сказал англичанин и удалился.

– Ну что ж, идем, нас ждет Государь, – сказал Клинг толмачу. – Только не убегай никуда, я еще плохо ориентируюсь в Москве и могу заблудиться.

Последние слова Максима сильно озадачили Григория и, когда до Московской резиденции Ивана Васильевича оставалось меньше квартала, толмач, который всю дорогу молчал и шел с понурой головой, неожиданно остановился, упал перед Максимом на колени и со слезами на глазах пролепетал: