– Пожрать не найдётся?

Но все только дёрнули плечами. Всё немецкое съели подчистую.

Ивана даже подмывало спросить: «Где ж ты, голубчик, шлялся?»

Но теребить начальство расспросами себе дороже, поэтому промолчал.

А Сашок, пометавшись по окопу, уже подумал, что спать ему на голодный желудок, как явился старшина с термосом, так что добавка не помешала. И даже после немецких харчей есть никто не отказался. Кто знает, может, завтра и этого не будет. Наелись впрок.

Следующий день на этом месте прошел почему-то спокойно. И все смогли отдохнуть: и они, и немцы. Но где-то справа и слева грохотало, и там происходили те же события, что и здесь вчера. К вечеру всё затихло.

Посыльный принёс приказ:

– Отступить.

Первым делом выпустили по немцам всё, что осталось с немецким пулемётом. А после Иван со всего размаху ударил им о край окопа, тот слегка согнулся. А Иван кинул его в ту сторону, в которую уходили.

Вернулись к себе и успокоились. Как не крути, а свои окопы надёжнее.

Иван прошелся взад, вперёд, пытаясь оценить, нужно что-либо поправлять или оставить до завтра. Не тронутые артиллерией окопы стоят долго. Так что жить можно.

Григорий с блаженной улыбкой смотрел вдаль. Но что можно увидеть вдали? Сталинград? До него ещё далеко. А родная ему Брянщина в другой стороне. И ни того, ни другого не увидишь, хоть все глаза просмотри.

Иван ободряюще сказал Григорию:

– Не грусти, будет и на нашей улице праздник.

Тот в ответ лишь глупо улыбнулся и дёрнул плечами. Собственно, Иван и не ожидал ответа. Просто за последнее время Григорий ходил сам не свой, и Ивану казалось, что тот заболел. И он даже спросил его об этом, но тот отмахнулся. И то правда, чего приставать, надо будет, сам скажет. И у самого на душе было тоскливо.

Время двигалось медленно. Ивану хотелось, чтоб скорей пришел следующий день, но вечер словно замер на одном месте. И когда Ивану стало казаться, что время совсем остановилось, наступила ночь.