На Невском проспекте в доме 134 И. В. Джугашвили тоже пробыл около двух часов и в 13.30 с неизвестным, проживавшим в доме 106, отправился на Пушкинскую улицу, дом 8, в столовую. Здесь его уже ждал мужчина, с которым он приехал из Вологды. Пробыв пятнадцать минут, то есть около 14.00, И. В. Джугашвили и неизвестный ушли. Дойдя до Литейного проспекта, они сели в трамвай и поехали на Сампсониевский проспект, 16. Здесь находился дежурный пункт «Общества 1886 года», где с весны 1911 года работал С. Я. Аллилуев. Приехав туда в 14.20, они ушли в 17.30. С.Я. Аллилуев вспоминал, что по этому адресу его действительно посетили С. Тодрия и И. В. Джугашвили. После этого И. В. Джугашвили снова был потерян и взят в наблюдение только в 23.15, когда вернулся в гостиницу. Через некоторое время он вышел с неизвестным, проживавшим на Невском проспекте, к памятнику Александру III и пробыл здесь до 00.45, после чего возвратился в гостиницу…

На следующее утро, 9 сентября, в 07.50 в гостиницу «Россия» явилась полиция. И. В. Джугашвили вынужден был назвать свою настоящую фамилию, после чего он был отправлен в Александро-Невскую полицейскую часть. По одним данным, «при обыске были найдены записная книжка, географическая карта, одно письмо не на русском языке и две фотографические карточки: одна – группа и одна маленькая, одно лицо», по другим («литера Б») – «паспорт на имя крестьянина Орловской губернии Петра Чижикова и записная книжка со сборником фраз на немецком языке, в коих может встречаться надобность при поездке по железной дороге в Берлине, и отдельных немецких слов (глаголов)». В этот же день И. В. Джугашвили был помещен в Петербургский дом предварительного заключения^>74.

Л. Д. Троцкий: Коба не гонялся за открытой ареной, как ораторы и журналисты меньшевизма, ибо на открытой арене обнаруживались больше его слабые, чем сильные стороны… Зато он в избытке был наделен упорством. В годы реакции он принадлежал не к тем десяткам тысяч, которые покидали партию, а к тем немногим сотням, которые, несмотря ни на что, сохраняли верность ей.

Вскоре после Лондонского съезда молодой Зиновьев, выбранный в ЦК, превратился в эмигранта, как и Каменев, включенный в Большевистский центр. Коба оставался в России. Впоследствии он вменял себе это в исключительную заслугу. В действительности дело обстояло иначе. Выбор места и характера работы только в небольшой мере зависел от заинтересованного. Если б ЦК видел в Кобе молодого теоретика или публициста, способного за границей подняться на более высокую ступень, его, несомненно, оставили бы в эмиграции, и у него не было бы ни возможности, ни желания отказаться. Но никто не звал его за границу. С тех пор как на верхах партии вообще узнали о нем, его рассматривали как «практика», то есть рядового революционера, пригодного преимущественно для местной организационной работы. Да и самого Кобу, смерившего свои силы на съездах в Таммерфорсе, Стокгольме и Лондоне, вряд ли тянуло в эмиграцию, где он был бы обречен на третьи роли. Позже, после смерти Ленина, нужда была превращена в добродетель…^>75

И. В. Сталин: Пражская конференция предсказала в своих решениях неизбежность в недалеком будущем революционного подъема и приняла все меры, для того чтобы партия встретила во всеоружии этот подъем. Конференция избрала большевистский Центральный комитет, создала практический центр для руководства революционной работой в России (Русское бюро ЦК), приняла решение об издании «Правды». Конференция заочно избирает Сталина, который уже с 1910 года являлся уполномоченным ЦК партии («агентом ЦК»), членом ЦК партии. Сталин по предложению Ленина возглавляет Русское бюро ЦК