Затем Бисмарк заключил Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией (1882) и подписал секретный «Договор перестраховки» с Россией (1888), предусматривавший нейтралитет в случае конфликта и тем самым устранявший возможность войны на два фронта – с Францией и Россией – и подчеркивавший господство новой Германии на материке. Его таланты относились к числу скрытых. Он не обладал ни сильным голосом, ни уверенностью на трибуне и мало вращался среди публики. Более того, он не правил страной, а лишь исполнял приказы короля (а затем кайзера) Вильгельма I. В рамках этих наиважнейших взаимоотношений Бисмарк выказывал талант психолога и упорство, неустанно и умело манипулируя Вильгельмом – угрожая отставкой, прибегая к всевозможным актерским уловкам. В свою очередь, Вильгельм зарекомендовал себя усердным, внимательным и разумным монархом, достаточно мудрым для того, чтобы прислушиваться к Бисмарку в вопросах политики и поглаживать своего «железного канцлера» по распускаемым им бесчисленным перьям [11]. Бисмарк в своем стремлении стать незаменимым старался как можно сильнее запутать любые дела с тем, чтобы лишь он один мог в них разобраться (именно так он выстраивал свои «комбинации»). Во всякий момент времени он жонглировал таким количеством шаров одновременно, что не мог ни на миг остановиться, чтобы не уронить ни одного из них, несмотря на то что к уже имеющимся шарам непрерывно прибавлял новые. Следует также иметь в виду, что в распоряжении Бисмарка находилась сухопутная армия, на тот момент самая сильная в мире (а также, возможно, второй по силе флот).

Прочие подающие надежды политики со всей Европы учились у Бисмарка его примеру «политики как искусства» [12]. Вообще говоря, в глазах Лондона с его прочно утвердившимся правовым государством Бисмарк представлял собой угрозу. Но в глазах Петербурга, нуждавшегося в оплоте против левого экстремизма, Бисмарк казался спасением. С любой точки зрения осуществленное им усиление Пруссии посредством объединения Германии – без опоры на какое-либо массовое движение, без серьезного предыдущего опыта управления страной, в условиях противодействия со стороны множества грозных игроков – входит в число величайших дипломатических достижений двух последних столетий [13]. Более того, косвенным образом воздавая должное побежденному им повелителю, французскому императору Наполеону III, Бисмарк ввел в стране всеобщее избирательное право для мужчин, увязав политические успехи консерваторов с крестьянским германским национализмом с тем, чтобы обеспечить доминирование парламента. «Если бы Мефистофель влез на кафедру и стал читать Евангелие, сумел бы он вдохновить кого-нибудь своей проповедью?» – возмущалась газета проигравших немецких либералов. Более того, Бисмарк выманил у немецких консерваторов согласие на учреждение обширной системы социального обеспечения, тем самым выбив почву из-под ног и у социалистов. Еще больше грандиозности достижению Бисмарка придавало то обстоятельство, что Германия вскоре после своего объединения совершила феноменальный экономический рывок. Буквально в одночасье страна обогнала первую державу мира, Великобританию, в таких ключевых современных отраслях, как выплавка стали и химическая промышленность. После того как Великобританию поразил относительный «упадок», новый бисмарковский рейх взял курс на переустройство мирового порядка. Как отмечал один русский наблюдатель, Германия уподоблялась «громадному паровику, с чрезвычайной быстротой генерирующему избыток паров, которым нужен выход»