Маленький Сосо, бегавший по улицам своего холмистого грузинского городка, понятия не имел о проблемах большого мира, но в том самом десятилетии, когда он родился, Германия демонстративно провозгласила основание Второго немецкого рейха – первым считалась рыхлая Священная Римская империя. Это произошло в Зеркальном зале Версальского дворца, где великий французский король-солнце Людовик XIV когда-то дал аудиенцию многочисленным мелким немецким князьям. Геополитический разлом, связанный с объединением Германии и ее последующей стремительной индустриализацией, радикально изменил российское геополитическое окружение. Не столь демонстративным, но имевшим почти такие же серьезные последствия был переворот, осуществленный в 1868 году в Эдо (Токио) группой японских заговорщиков, которые свергли династию сегунов Токугава и в порядке оправдания своего бунта номинально «восстановили» власть бездействующего императора, который взял себе имя Мэйдзи («просвещенное правление»). Процесс смены власти шел непросто: в ряде крупных регионов разразились восстания. Однако к 1872–1873 годам почти каждый заметный представитель нового японского руководства побывал в составе посольств в Европе и в Америке, не только лично ознакомившись с чудесами современного мира, но и убедившись в том, что этот мир не монолитен. Новые вожди Японии решили воспользоваться этим в полной мере и взять на вооружение все лучшее, что могла дать каждая страна; централизованная французская система образования импонировала им сильнее, чем рыхлая американская, но вместо французской армии они в итоге избрали в качестве образца немецкую систему с профессиональными офицерами и Генеральным штабом, в то же время решив строить флот на британский манер. «Следует искать знания по всему миру, – объявил император Мэйдзи, – с тем, чтобы укреплять ими основы имперского государства». Этими словами он на века сформулировал рецепт превращения в великую державу. Вообще говоря, новые школы и прочие иностранные заимствования часто сталкивались с сопротивлением, и преобразования были бы невозможны, если бы за ними не стояла вся мощь государства. Более того, последующая японская индустриализация не дала таких же результатов, что и германская. Тем не менее японская экономика тоже испытала взлет, который резко изменил баланс сил в Азии и привел к появлению новой державы на другом фланге России.

Наконец, в том же десятилетии, когда родился Сталин, Соединенные Штаты Америки превратились в крупнейшую в мире интегрированную национальную экономику. США лишь незадолго до этого вышли из гражданской войны, которая сопровождалась потерями в 1 миллион человек (включая 600 тысяч погибших) из 32-миллионного населения страны, а также была отмечена появлением броненосцев, воздушных шаров как средств ведения разведки, окопной войны и дальнобойных винтовок. (Кроме того, эта война лишила немецкого журналиста Карла Маркса денег, которые ему приносила внештатная работа на газету New York Tribune, поскольку та потеряла интерес к европейским делам.) Однако вопреки надеждам конфедератов фабрики Севера не остановились из-за прекращения поставок хлопка-сырца с Юга (нехватку сырья удалось восполнить хлопкоробам Египта и Индии). Некоторые британские политики, включая Уильяма Гладстона, выражали поддержку Югу, надеясь на ослабление США, но британское правительство так и не признало независимости конфедерации. Если бы на американском Юге одержало победу и сложилось независимое аграрное государство – представлявшее собой одну из крупнейших рабовладельческих систем в современном мире, – Британия в XX веке была бы обречена и весь ход мировых событий принял бы радикально иной оборот. В 1860 году общая стоимость южных рабов втрое превышала сумму инвестиций в строительство железных дорог, будучи более крупным капиталом, чем какой-либо иной актив в Америке, помимо земли, но вместо рабовладельческого, хлопководческого Юга победу одержал промышленный Север. В 1870–1900 годах воссоединившаяся американская экономика подверглась индустриализации и утроилась в объеме (чему способствовала и массовая иммиграция из неанглоязычных, непротестантских обществ): этот мощный прирост затмил даже экономический рост в Германии и Японии, а доля США в мировом производстве подскочила почти до 30 %. Американский экономический колосс, если не считать колониальных войн США на Филиппинах и Кубе, до сих пор в основном держался в стороне от мировой политики. И все же США уже нависали своей мощью над всей мировой системой и вскоре им предстояло доказать, что последнее слово в ней остается за ними.