И к русской армии вернемся. Не по названию – по сути. К армии, где не западные хохлы с западными белорусами и прочими прибалтами, а русские будут большинство составлять. И просто русские, и русские украинцы, и русские белорусы, и русские грузины с евреями… Люди, привыкшие жить в России, люди, для которых эта страна – Родина. С большой буквы Родина, с большой буквы Отечество. Название не принципиально, но слово Россия мы теперь будем употреблять почаще. Может, даже почаще, чем СССР. А "русский" – чаще чем "советский".

Русские будут воевать за Россию. А еще, "за нас будут воевать наш климат и наша зима", – так кажется Александр французскому послу сказал? Да, так сказал, а кроме того произнес: "француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его". Что тут добавишь? Нет, можно добавить – за нас будет воевать и наш тыл. Мною созданный, мною развитый.

Мною созданный… Нет, дарагой, Троцкий начал его создание – ты лишь продолжил. Не к тебе – к "Иудушке", председателю Реввоенсовета, обратились в двадцатом немцы с предложениями о налаживании долговременного военного сотрудничества. Через турок обратились, через Энвер-пашу. А "Иудушка" не к тебе обратился, он через своих действовал – на "предателей" Уборевича и Карахана^>147 опирался. И неплохо поработали эти "предатели", вместе с Красиным^>148 конечно. Правильно тогда Уборевич говорил: "немцы являются для нас единственной пока отдушиной". А мы – для них, это и их Сект^>149 понимал: "только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы". Потому и проявили инициативу первыми – от нас требовалось только откликнуться.

Откликнулись, конечно, тут даже думать было не о чем – все сами предложили. Сами создали при своем военном министерстве специальное подразделение^>150, затем – консорциум своих банков. Подразделение дает России военные заказы, консорциум их оплачивает, от нашей стороны всего-то требуется – привлечь для исполнения заказов немецкие фирмы по указанию этой структуры, и гарантировать непосредственное участие немецких сотрудников при выполнении ее заказов в России. Могли и не требовать: нам самим все это было выгодно – и выбор немцев принимать, и их инженеров у себя задействовать. А вот выгодно ли это было немцам? Вряд ли.

Юнкерс, например, покинул нашу страну без штанов. Сам небось, удивлялся, как такое может быть: целый завод в Москву перенес^>151 и ни копейки за это не получил. По миру бы пошел, если б немецкое правительство его фирму не спасло. Но сам виноват: думай, когда договор заключаешь – над каждым пунктом думай, с моих (да, тогда уже моих) ребят пример бери. А у тебя только инженеры хорошие, за что тебе большое спасибо – и завод создали, и наших инженеров многому научили.

Но Юнкерсу еще повезло – в наших тюрьмах не сидел. Как его соотечественники, электротехники – пришлось им отдуваться по "Шахтинскому" делу. Нет, недолго они сидели: кого-то оправдали, кого-то наказали условно – все в Германию вернулись. Без денег, но что им до денег: главное – живы. Пятерых их собратьев по несчастью расстреляли (наших граждан, конечно), так что было чему радоваться. Я между прочим, был против расстрелов, но Бухарин с Рыковым смогли убедить других членов Политбюро. Такие вот были времена: кому – демократическое обсуждение, кому – расстрел, а кому – просто отказ в оплате. Их работодатель^>152 кстати, тоже ни пфеннига не получил.

Но не со всеми немцами мы так обошлись. С теми, кто нам делал пороха и боевую химию, нарезал оружейные стволы, отремонтировал наш единственный прокатный стан, наладил у нас производство гранат и артиллерийских снарядов мы, все же, расплатились