Бок его звали, фон Бок. Тогда можно было не помнить фамилии немецких полководцев, но не теперь. Теперь этот Бок группой армий командует – против Павлова^>7. И, небось, уже не сомневается в правоте своих начальников.

Да что там сороковой год – чтоб немцев понять, тридцать шестого хватит. Когда Гитлер приказал ввести войска в Рейнскую область. В которой не должно быть ни одного немецкого солдата. Иначе – война, в точном соответствии с Версальским договором. Да и не война вовсе – карательная операция. Какая война может быть со страной, у которой вся армия – двести тысяч солдат с винтовками и пулеметами, без пушек, танков, самолетов, кораблей… Англо-французская карательная операция, или просто французская. На которую у Гитлера был предусмотрен один ответ – стремительное отступление за Рейн. Тогда же какой-то американец (щелкоперишка простой)^>8 раскопал фразу фюрера, сказанную своим военным накануне вторжения: "Если Франция предпримет ответные действия в тот вечер, когда мы войдем в Рейнскую область, я покончу с собой, и вы сможете отдать приказ об отступлении". Но не пришлось ему стреляться, не пришлось его генералам тот приказ отдавать – никто из вчерашних победителей даже не дернулся. И где теперь все эти семьсот тысяч вооруженных до зубов французов? Знамо где – в Рейхе. Вместе с французским оружием и французскими соплями.

Или – тридцать восьмой, захват Чехословакии… Между прочим, не такая уж маленькая (для Гитлера, по крайней мере) страна. И оружия производила больше, чем любая мировая держава. А союзники – дай бог каждому. Опять же, помощи одной Франции достаточно, чтоб от вермахта следов не осталось. Немецкие генералы, кстати, это отлично понимали, антигитлеровский переворот готовили^>9. Ходили такие слухи, даже наша разведка что-то такое слышала.. Но за день до даты переворота прибыл в Мюнхен полудурок Чемберлен^>10 и договорился о "мире". Это он нам хамил, а перед Гитлером готов был унижаться. Выпросил – сам не понял, что и на чью голову.

Чехословакия, правда, гарантии от союзников получила. Полные: мол, если согласитесь выполнять наши с Гитлером договоренности, мы вас в беде не оставим. Чехи согласились, а когда беда пришла – фашистский путч в Словакии – им объяснили: мы, мол, не эту беду в виду имели. Да и не беда это вовсе – просто страны вашей не стало. Мы гарантии Чехословакии давали, а вы теперь – Чехия. Буквально так. В итоге – ни Чехословакии, ни Чехии… Ни России…

…Ни России… Я что – свихнулся? Псих во главе великой державы.... И не в Горках при врачах – в Кунцево при охране. Возле всех рычагов управления (телефона, то бишь). На что хочешь нажимай, знать бы, на что. И на кого. Может, на себя? Вот тебе первое задание – заставь себя уснуть. Ты сколько, кстати, спал за последние двое суток?»

Последний раз полноценный сон был у Сталина в ночь на двадцать первое – то бишь, утром двадцать первого. А дальше…

Он вспомнил, что в последний мирный день он вышел из кабинета в одиннадцать вечера, в начале двенадцатого приехал на дачу, быстро поел и ушел в спальню. Но заснуть не мог – постоянно вспоминал о том, что ему докладывали военные.

«По моей инициативе вызванные. Или, по инициативе Гитлера, если первопричину рассматривать. Пятнадцатого мая все началось, с его письма началось, хорошего письма, доверительного. Провокатор хренов…. Личным самолетом мне письмо доставил. Без предупреждения – пролетел этот аэроплан через всю нашу систему ПВО, сел в Москве как у себя дома… А потом и Штерн^>11 сел – за этот перелет. Бездельник…

Но письмо мне понравилось, я даже порадовался, что не сбили мои недоумки немецкий самолетик. Текст предельно ясный