Не полагаясь на волю случая, Рейли с учетом информации НКВД и необходимости обеспечить безопасность президента принял меры по организации переезда президента в советское посольство, который предполагалось осуществить на лимузине. Днем Рейли сформировал кортеж, в голове и в хвосте которого должны были двигаться вооруженные джипы, разместил личную охрану президента с автоматами на подножках президентского автомобиля и выстроил на улицах вдоль маршрута движения кортежа американских военнослужащих, стоявших плечом к плечу. Когда кортеж медленно, величественно проезжал по улицам, иранцы приветствовали его. Но в автомобиле под видом Рузвельта на самом деле сидел агент Секретной службы США. После того как кортеж отправился в путь, Рейли быстро усадил Рузвельта, Лихи и Гопкинса в неприметный автомобиль. Этот автомобиль, впереди которого ехал джип, на повышенной скорости направился по второстепенным улочкам в советское посольство, оказавшись там еще до кортежа.

– Шеф, как всегда, был в восторге от организации фиктивной поездки официальной кавалькады, – вспоминал Рейли[86]. Начальник президентского штаба Лихи и, конечно же, Гопкинс переехали в советское посольство вместе с президентом.

Сталин остановился в одном из менее крупных зданий в советском посольском комплексе, который напоминал парк. Молотов и Ворошилов остановились еще в одном.

При переезде в советское посольство Рузвельт хорошо осознавал, что его комнаты будут прослушиваться русскими, что будет подслушано каждое его слово и каждое слово, сказанное ему. Администрация США и сам Рузвельт уже в течение многих лет предполагали, что в Советском Союзе прослушивается каждое здание, представлявшее государственную значимость, каждая гостиница и каждое посольство. В 1934 году, направляя в Советский Союз в качестве первого американского посла Уильяма Буллита, Рузвельт дал ему следующий совет:

– Вы, конечно, предупредите весь персонал как посольства, так и консульства в России, что за ними будут постоянно шпионить[87].

В 1936 году на чердаке особняка «Спасо-хаус», резиденции посла США в Москве, был обнаружен мужчина, подвешивавший микрофон над тем местом, которое располагалось примерно над рабочим столом посла Джозефа Э. Дэвиса. В фильме «Миссия в Москву», который Дэвис привез в Москву весной 1943 года и который был показан Сталину и членам Политбюро, была сцена, в которой высмеивалось повсеместное подслушивание дипломатов советскими властями. Рузвельт должен был предполагать, что все, что будет произноситься им и его сотрудниками, будет докладываться Сталину, и ему в связи с этим следовало продумывать все свои разговоры, хотя подслушивающая аппаратура и не была видна. Действительно, микрофоны были настолько совершенны и настолько малы, что руководитель НКВД Лаврентий Берия хвастался, что их было «невозможно» обнаружить. Президент, имея хорошие актерские навыки, вероятно, решил воспользоваться ими.

По утверждению Берии, который каждое утро в восемь часов докладывал Сталину о том, что было подслушано в комнатах президента, Сталин весьма серьезно относился к изучению записанных разговоров. Сталин «даже выспрашивал о деталях разговоров, в частности об интонации: “Он сказал это убежденно или без энтузиазма? А как отреагировал Рузвельт? Сказал ли он это решительно?.. Как вы думаете, знают ли они, что мы их подслушиваем?”» Рузвельт всегда давал Сталину высокую оценку. «Сталин как-то заметил, видимо, озадаченный: “Они знают, что мы можем их подслушать, и все же они говорят откровенно!.. Это странно. Они высказывают все, со всеми подробностями. В результате прослушки я установил, что Рузвельт испытывал к Сталину большое уважение и симпатию. Адмирал Лихи несколько раз пытался убедить его быть тверже с советским руководителем. И каждый раз он получал от Рузвельта следующий ответ: “Это не имеет значения. Не думаете же вы, что вы можете разбираться в этом лучше меня? Я провожу такую политику, потому что, как я полагаю, это более выгодно. Мы не собираемся таскать каштаны из огня для англичан“».