На консультации в Пекин и Москву был приглашен Ким Ир Сен. В Москву он приехал вместе с партийным секретарем Северо-Восточного Китая Гао Ганом. Принятое тогда совместное со Сталиным решение было таково, что «перемирие теперь – выгодное дело».

Надеясь на перелом в войне, американцы не собирались ее сворачивать. Более того, 21 июня 1951 года они потребовали от Генерального секретаря ООН рассмотреть вопрос о посылке дополнительного контингента войск государств – членов ООН, которые поддержали военное участие этой организации на стороне Южной Кореи, но свои войска пока не присылали.

Не медля, Сталин дал команду постоянному представителю СССР в ООН Я.А. Малику выступить по радиосети ООН и призвать воюющие в Корее стороны сесть за стол переговоров.

Малик всегда аккуратно выполнял поручения Сталина. Известно, что именно он в августе 1945 года вручил ультиматум японскому правительству, а затем ноту об объявлении войны. Американцы это хорошо знали и относились к этому дипломату с большим уважением.

Выступление Малика по американскому радио, которое состоялось 23 июня 1951 года, поколебало непримиримую позицию американского руководства. Громыко предложил американскому послу в Москве ограничить переговоры военными вопросами, не затрагивая политических и территориальных проблем.

Эти переговоры начались 10 июля 1951 года. Они были затяжными и заняли два с половиной года. И все это время на линии 38-й параллели, то затихая, то обостряясь, шла непрерывная позиционная война. Активные военные действия с земли переместились в корейское небо.

При планировании скоротечной войны не предусматривалось необходимости широкого участия северокорейской авиации. В военно-воздушных силах армии КНДР на ее начало имелось всего лишь 32 летчика, способных сесть за штурвал боевого самолета. Из них только 10 человек с большой натяжкой можно было считать летчиками истребительной авиации. У северокорейцев не было реактивных истребителей. Зенитная артиллерия была слабой.

Имея в своем распоряжении более 650 боевых самолетов, американцы за считаные дни войны сровняли с землей базовые аэродромы на северокорейской территории.

Советскому Союзу пришлось срочно направить нашу истребительную авиацию для прикрытия тыловых северокорейских стратегических объектов от налетов американской авиации. Необходимо было также защищать приграничные с Северной Кореей северо-восточные районы Китая.

Сталин крепко-накрепко обязал наших авиаторов ничем не обнаруживать своего физического присутствия на театре военных действий и ни в коем случае не пересекать линию фронта.

Вот как это описывает участник тех событий, Герой Советского Союза, генерал-майор Сергей Крамаренко («Коммерсантъ-Власть», № 24, 2000 г.):

«Летали в китайской униформе, с корейскими опознавательными знаками. Так и говорили: “Форма китайская, знаки корейские, душа русская”. Одно время нас заставляли даже переговоры в воздухе вести по-корейски. Писали на планшете основные фразы и команды. Надо скомандовать, что поворачиваем налево, – читаешь соответствующую запись. Тебе отвечают по-корейски, ищешь в своей бумажке, что это значит». Нетрудно себе представить, в какие сложные ситуации попадали из-за этого наши летчики при ведении скоротечных воздушных боев. Надо было еще выполнять приказ Сталина «не залетать за береговую линию». Учитывая небольшие размеры этого полуострова, не в полной мере можно было использовать превосходство наших самолетов в скорости. Советские МиГи имели скорость до 1000 километров в час, поэтому они больше летали по вертикали, чем по горизонтали, благо имели потолок более 15 тысяч метров.