Виноградов был авторитетным врачом. Профессионального признания он достиг задолго до его общения с «кремлевскими небожителями».

Мой отец расценил претензии Тимашук к Виноградову как смехотворные. Он говорил, что при лечении такого высокопоставленного больного, как А. Жданов, любой здравомыслящий врач скорее заподозрит то, чего нет на самом деле, чем категорично отметет какие-либо сомнения.

А. Жданов был сильнопьющим человеком, особенно на отдыхе. Это обстоятельство могло привести к любой диагностической ошибке. По мнению моего отца, он умер от грудной жабы, осложнившейся обширным инфарктом миокарда.

Подозревать академика Виноградова в злом умысле по отношению к А. Жданову было наивным, поскольку у него не было к тому абсолютно никаких побудительных причин. Он был «обласкан» властью, которая его постоянно поддерживала, наградив к тому времени четырьмя орденами Ленина. По Тимашук выходило, что академик Виноградов – это слабоумный преступник, который, подготавливая умышленное убийство, оповещает об этом заранее, требуя неправильно оценить электрокардиограмму своего пациента, причем в присутствии свидетелей, для того, чтобы потом легко быть изобличенным в содеянном злодеянии.

Академику Виноградову было уже 66 лет, из которых 40 он посвятил врачеванию людей. Сомнения в его профессионализме или нечестности могли возникнуть только в воспаленном мозгу Лидии Тимашук.

Начальник Лечебно-санитарного управления Кремля Пётр Иванович Егоров был больше известен как администратор. Активный участник Великой Отечественной войны, которую он закончил в звании генерал-майора медицинской службы, заместителем главного терапевта Красной армии. Он являлся одним из зачинателей авиационной медицины в СССР, позднее принимал участие в разработке систем отбора космонавтов. Это был человек с большим опытом руководящей работы. В данном случае интуиция его подвела. Когда Власик сообщил ему, что к Сталину поступило письмо Лидии Тимашук, он сильно испугался. С этого момента страх бежал впереди профессора Егорова. И он стал делать одну за другой серьезные ошибки, которые потом имели трагические последствия как для него самого, так и для многих не вовлеченных в этот локальный конфликт людей. Он не мог знать тогда, что Сталин не придал письму Тимашук никакого значения и отправил его «В архив». Если бы Егоров это знал, худо-бедно, дело было бы закрыто. Потом, при расшифровке электрокардиограммы А. Жданова, Лидия Тимашук все же пошла ему навстречу и в своем заключении написала то, о чем он ее просил. Егоров же при случае мог бы продемонстрировать собственноручную запись Лидии Тимашук. Покривить душой в той ситуации тоже было немалым прегрешением.

Егоров встал на опасный путь жесткого администрирования. Он решил любой ценой избавиться от жалобщицы.

Утром 6 сентября 1948 года в его кабинет была вызвана Тимашук и все другие принимавшие участие в лечении А. Жданова врачи: Виноградов, Василенко, Майоров, а также патологоанатом Фёдоров. В адрес Тимашук прозвучали упрёки на неэтичность огульного обвинения своих коллег. Тимашук не унималась. Тогда, желая помочь Егорову, Виноградов написал докладную записку министру здравоохранения СССР Е.И. Смирнову и в ультимативной форме потребовал убрать Тимашук. Министр согласился. Назавтра Тимашук вызвали в отдел кадров, где ей вручили приказ о переводе в один из филиалов Кремлевской поликлиники.

Для Лидии Тимашук это было крушением благополучной врачебной карьеры кремлевского врача. В ее лице Егоров получил врага, потенциальные возможности которого он в полной мере сразу не смог оценить.