Бергельсон (писатель на идиш) …«позже показывал перед судом, как возникали протоколы следствия. Когда, например, следователь заявил, что Гольдберг – американский шпион, он удивленно спросил: “Да?” В протоколе же вопросительный знак был убран, а протесты Бергельсона были отвергнуты, и его принудили подписать протокол. Ту же технику конструирования протоколов описал перед судом и обвиняемый Ватенберг. Его следователь дал ему понять, что он – не “секретарь” подследственного, то есть записывал протоколы не с его слов, а изменял или фильтровал с точки зрения обвинения».

Большинство членов ЕАК, поняв, что им не удастся доказать свою правоту следователям, которые для достижения своей цели готовы были пойти на крайние меры, решили, что для них будет лучше, если они подпишут фальсифицированные протоколы допросов, сохранят свое здоровье и перенесут борьбу за свое честное имя в суд.

«Дело ЕАК» было уже давно созревшим плодом, но, к удивлению многих, он почему-то не падал. Кое-кому уже стало казаться, что на этот раз пронесет, обойдется без обычного кровопускания и обвиняемых в худшем случае ожидают тюрьма, лагерь или ссылка. Оказалось, что это далеко не так. Сталин просто взял передышку для того, чтобы расправиться с женой Молотова Полиной Жемчужиной.

С некоторых пор ему вообще перестала нравиться эта семья.

Молотов был постоянным напоминанием Сталину о его неудачных переговорах с немцами, что, в конце концов, привело к неожиданному нападению Германии на Советский Союз. Свою вину за это Сталин склонен был переложить на своего министра иностранных дел Молотова. Сталин не забыл, что в прошлом Молотов был одним из ближайших сотрудников Григория Зиновьева. И то, что в 1936 году Молотов активно противился проведению открытого суда над Каменевым и Зиновьевым. Он тогда сам едва избежал ареста.

Жемчужина была последней, кто имел долгий разговор с женой Сталина Надеждой Аллилуевой в ночь ее самоубийства. О содержании этого разговора нетрудно было догадаться по его последствиям.

Известен и такой факт. На одном из послевоенных заседаний Политбюро Сталин неожиданно заявил, что представительские расходы семьи Молотова непомерно велики. «Может быть, около них кормится охрана или кто-нибудь еще. Это же относится и ко всем другим», – добавил Сталин. Разобраться в данном вопросе поручили Алексею Косыгину. Вмешательство в семейные дела своих старших коллег, как он впоследствии вспоминал, было тогда для него малоприятным.

Вопреки тому, о чем теперь многие пишут, Полина Жемчужина и Вячеслав Молотов были дружной парой. Сталину, который сам никогда не был счастлив в семейной жизни, это тоже не нравилось.

Следует сказать, что Сталин всегда подозрительно относился к родственникам своих соратников. Как, впрочем, и к своим собственным. Особенно он не доверял их женам, считая, что они могут быть каналом утечки различного рода конфиденциальной информации, в том числе и о нем самом, которую он тоже относил к разряду государственных тайн.

Были арестованы жены «всесоюзного старосты» Калинина и занимавшего большие военные и хозяйственные посты Хрулёва. Сидели жена и сын Куусинена, сноха Хрущева, два сына Микояна, брат Орджоникидзе. Для каждого из них находили собственные прегрешения.

Мало кому удавалось заступиться за близких родственников.

Генерал-лейтенант Поскребышев, который был одним из немногих людей, искренне преданных Сталину. С 1935 года он бессменно заведовал канцелярией генерального секретаря ЦК ВКП(б). Через него к вождю шла вся информация. Фактически он был наиболее доверенным лицом Сталина, готовил ему документы, выполнял личные задания. Когда вскоре после войны арестовали жену Поскребышева, Брониславу Соломоновну, бывшую дальней родственницей Троцкого, он умолял Сталина ее пощадить, тот наотрез отказал. Три года она провела в тюрьме. Потом ее расстреляли по обвинению в шпионаже.