Ничего нового тут ни для кого не было. Более того, если вернуться к реальной истории написания «крымского письма», то роль осторожного Лозовского сводилась лишь к сглаживанию острых углов и неудачных формулировок. Никаких других серьезных прегрешений они за Лозовским найти не смогли.
Он тоже не чувствовал за собой никакой вины, поэтому никак не мог предполагать, что над ним сгущаются тучи.
Сталин был сильно раздосадован. Формулировка «политически неблагонадежные связи и недостойное… поведение» для расстрельной статьи не подходила. «Редакцию» проекта решения выполнили в МГБ:
«…Из материалов, поступивших в ЦК ВКП(б) от органов Министерства госбезопасности, видно, что член ЦК ВКП(б) Лозовский… сговаривался за спиной ЦК ВКП(б) с антифашистским еврейским комитетом о том, как выполнить план американских капиталистических кругов по созданию в Крыму еврейского государства и с каким заявлением обратиться в Советское правительство, чтобы скорее добиться успеха в этом деле. Кроме того… Лозовский неоднократно принимал американских корреспондентов Гольдберга, Новика, являющихся американскими разведчиками, широко снабжая их секретными материалами о состоянии оборонной промышленности СССР без ведома и разрешения правительства… Считая несовместимым поведение Лозовского со званием члена ЦК ВКП(б) и члена партии, исключить Лозовского С.А. из состава членов ЦК ВКП(б) и из членов партии».
Опросом членов Политбюро по телефону 20 января 1949 года данное постановление было единогласно утверждено. Спустя неделю Лозовского арестовали.
Почти одновременно с Лозовским был взят под стражу академик двух академий (АН и АМН СССР), директор Института биохимии АН СССР Я.О. Парнас, который в ходе первого же допроса с пристрастием скоропостижно скончался. Мертвые души в «Деле ЕАК» Сталину были не нужны, поэтому Парнас в связи с этим делом нигде больше не упоминается. Смерть Парнаса долго замалчивали. От его жены в течение нескольких лет продолжали принимать передачи.
Следователи МГБ начали методично выбивать из подследственных нужные для фабрикации дела признательные показания.
В книге Арно Люстигера «Сталин и евреи. Трагическая история Еврейского антифашистского комитета» (РОССПЭН, 2008) собраны многочисленные документы, показывающие, как это происходило:
«В следствии (по “Делу ЕАК”) участвовали в общей сложности 35 следователей – некоторые были преступниками за письменным столом, другие настоящими палачами. Например, Маркиша (известный еврейский поэт) подвергали продолжительным допросам, которые могли длиться до 17 часов, часто за полночь назначался ночной допрос, продолжавшийся до утра. Такое обращение применялось по отношению к Маркишу до 29 апреля. За это время ему пришлось провести в общей сложности 16 дней в тяжелейших условиях в темном карцере». В этих и других противоправных действиях с подследственными мучители впоследствии признавались сами, когда они были арестованы. Лину Штерн (академик Академии наук и Академии медицинских наук СССР, опубликовала более 400 научных работ по физиологии и биохимии. Она была награждена многими орденами и медалями. В 1943 году ей была присуждена Сталинская премия. Единственная из руководства ЕАК не была расстреляна) «28 января гражданский сотрудник МГБ привел к Абакумову, и тот сразу же заорал: “Мы все знаем! Признавайтесь! Вы сионистка, вы хотели оторвать Крым от России, чтобы создать там еврейское государство”. Когда она стала возражать, министр рявкнул: “Что ты врешь, старая шлюха!” (Она никогда не была замужем.) Затем Штерн сидела в Лефортовской и Лубянской тюрьмах. Один только следователь Рассыпнинский допрашивал ее 97 раз, но не смог узнать ничего конкретного и отягчающего. Поэтому следователи попытались истолковать ее международные контакты и визиты иностранных ученых в Советский Союз как шпионаж в интересах США в области атомной и бактериологической войны».